– Иван подарил, – не моргнув глазом, соврала бабуля, – а вот по какому поводу, не скажу, давно дело было. Муж часто приносил презенты, и вот теперь дожила до печальной поры, распродаю его подарки, иначе от голода умру, пенсия копеечная, а у меня внучка на руках!
Серж взглянул на меня, я сняла с шеи цепочку и тихо спросила:
– Видите, мой кулон в пару к колье. Но один цветок…
Евдокия Семеновна тут же перебила меня:
– Да, да, его тоже Иван принес! Там и сережки были, но их Мила надела, прямо выхватила. А что, без подвесочек не продать?
– Евдокия Семеновна, – вкрадчиво завел Серж, – и цепочка ваша?
– Ясное дело!
– С этим цветочком?
– Конечно.
Серж закашлялся, а я сурово заявила:
– Вы врете.
Добродушное лицо Евдокии Семеновны побагровело.
– Милостивая государыня, – церемонно протянула она, – извольте подбирать выражансы, хоть вы и невеста Сержика, это не позволяет вам хамить пожилым людям.
– Евдокия Семеновна, – тихо ответил Серж, – Даша очень резко высказалась, я не одобряю ее поведения.
– Ты – милый мальчик, – понемногу успокаивалась старуха, – знаешь меня всю жизнь и понимаешь: Евдокия Бордюг никогда не лжет!
– Конечно, конечно, – закивал Серж, – просто ошиблись.
– В чем?
– Вы не приносили мне цепочку, только колье!
Бордюг выпятила нижнюю губу.
– Да?
– Да.
– Ну… может, запамятовала чего, – с неохотой призналась дама, – в коробочке много всякого лежит, и не упомнить.
– Муж столько надарил, что запутались? – вступила я в разговор.
– Ничего странного, жизнь длинной была.
Серж побарабанил пальцами по скатерти.
– Сейчас Даша кое-что расскажет, а вы послушайте.
По мере того как лилось повествование, лицо генеральши попеременно меняло цвет, оно то краснело, то бледнело, в конце концов Бордюг вцепилась пальцами в столешницу.
– Евдокия Семеновна, – мягко произнес вдруг Серж, – я вдруг вспомнил одну странную ситуацию. Некоторое время тому назад ко мне обратилась одна светская особа, попросила найти ей украшение, обязательно старинное, новодел не подходил. Сей даме хотелось заполучить нечто, покрытое пылью времен; разыскивая что-нибудь подходящее, я обратился к вам, и что услышал в ответ?
– Сержик, – недовольно откликнулась старуха, – ничего не припоминаю. Извини, конечно, память иногда подводит. Вот Нинель Митрофановна…
– Вы, – перебил старушку Серж, – очень расстроились и сообщили: «Ничего больше нет, с последним рассталась», – а потом опять кольцо на продажу принесли!
Евдокия Семеновна заерзала на стуле.
– Ну… сначала были просто золотые изделия, потом решила – хватит, надо остановиться, вот и перестала транжирить, но жизнь-то…
У Сержа запел мобильный, парень поднес к уху трубку.
– Да, да… не слышу… сейчас…
Продолжая говорить, он вышел в коридор. Евдокия Семеновна моментально схватила меня цепкими холодными пальцами.
– Душенька, простите! Не знала, что его у вас украли, экое дурацкое совпадение, прямо водевиль.
– Ожерелье не ваше!
– Да, правильно.
– Откуда оно у вас?
– Ангел, не могу при Сержике, он умрет, если узнает правду! Давайте встретимся в другой раз! Расскажу без утайки! Крайне неприятная история, но я не виновата, клянусь памятью покойного мужа! Всего лишь хотела помочь.
– Кому?
– Сразу и не объяснить! Мать Сержика, Валечка, умерла давно, он школьником был, а моя внучка совсем крошкой. Такая история! Сержа Нинель Митрофановна поднимала, вернее, и я помогала, но она его в дом к себе взяла. Я очень не хотела, чтобы мальчик один остался. Сколько же ему было, когда Валечка исчезла?
– Исчезла?
– Умерла, – быстро поправилась Евдокия Семеновна, – в смысле, исчезла с лица земли. Не припомню его возраста, но совсем юный. У меня внучка на руках, младенец, двоих не вытянуть, а Нинель одна куковала, вот и стала Сержика опекать. Он ее теперь второй матерью считает, мне иногда даже обидно бывает, ведь тоже помогала! Хотя Сержик очень внимателен, да! Крайне! И к Лиле тоже! Нас, знаешь ли, три подружки закадычные: я, Нинель и Лиля. У каждой своя беда! У Нинелечки деток не случилось, я вот одна внучку тяну. Но хуже всех Лиле приходится! У нее сын есть, Александр, Саша. Вот где горе так горе! Сама понимаешь, что он не маленький, здоровенный мужик! Но! Работать не желает, лоботрясничает, последние деньги у матери из кошелька вынимает, пару раз бил Лилю. В общем, ужас! Отец его, как и наши с Нинелью мужья, военным был, да рано умер. Думаю, он теперь под памятником ворочается, коли видит, как Лилю деточка изводит. Его, Александра этого, даже посадить хотели, натворил гадких делов, но Лиля, святая женщина, все почти продала, а поганца выкупила. Боже, ну в какую я дурацкую ситуацию попала! Ведь хотела всего лишь…
– Так на чем мы остановились? – проговорил Серж, возвращаясь в комнату.
– Ангел, я устала, давление поднялось, – застонала Евдокия Семеновна, – лучше потом поговорим.
– Вам плохо? Вызвать врача? – забеспокоился Серж.
– Нет, нет, просто лягу.
– Следовательно, беседу об ожерелье пока закроем?
– О-о-о, просто разламывается череп, – схватилась за виски хитрая Евдокия Семеновна.
Серж с сомнением глянул на нее.
– Хорошо, вернее, плохо, мне жаль, что у вас мигрень, тогда до завтра. Вот тут, в конверте, деньги за украшение, считайте, я его купил.
– Прощайте, – помахала Евдокия Семеновна, – ты иди надевай ботинки, а я один совет Даше дам. Деточка, если хочешь быть счастливой с Сержем, научись готовить его любимое блюдо…
Мужчина вздохнул и ушел. Евдокия Семеновна опять воткнула в меня пальцы, похожие на замороженные гвозди.
– Ты от него по дороге отделайся и возвращайся. Право слово, совет нужен. Ты девочка не посторонняя, будущая супруга Сержа, никому и признаться не могу…
По дороге домой Серж воскликнул: