– Доченька, – улыбнулась тогда Смолякова, – ты больше так не говори и бесед о Тете Моте с Никитой и Лизой не заводи, ладно? Не надо нам скандалов. Ну пообещай, что станешь молчать!
– Ладно, – буркнула Настя.
И на этом ситуация завершилась. И вот сегодня Тетя Мотя нашлась похороненной в саду.
– Значит, она ее не отвезла в издательство, – констатировала я.
– Ага, – кивнула Рая.
– Почему?
– Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею!
– Отчего зарыла в саду?
– Без понятия!
– Может, Милада хотела в очередной раз пошутить? Но над кем? И шутка-то глупая…
Рая пожала плечами.
– Ну, не знаю я! Хозяйка на самом деле как большой ребенок. Занавески с кошечками, статуэточки дурацкие… Ты ж ее комнату видела!
– Значитца, так, – подвел итог Михаил Степанович. – Ничего особого не случилось, все живы-здоровы. Верно?
– Ага, – кивнула Раиса.
– Следовательно, мы уходим.
– Ща, – засуетилась домработница, – погодите минуточку.
Быстрее молнии Рая метнулась в дом, потом стремглав вернулась назад, неся большой пакет, в котором позвякивали бутылки.
– Сделайте одолжение, – отдуваясь, сказала прислуга, протягивая ношу начальнику охраны, – возьмите, не побрезгуйте.
– Не надо, – отмахнулся дядька.
– Ну пожалуйста! Мы вас зря побеспокоили, от дела отвлекли.
– Хуже б получилось, дерни ты нас из-за настоящего трупа, – пробасил один из секьюрити.
– От чистого сердца, – ныла Рая, – уважьте!
– У нас сухой закон.
– Так домой отнесите! Ясное дело, не на службе выпьете.
– Ну давай, – сдался Михаил Степанович, забирая пакет и одновременно заглядывая в него. – Слушай, это ж очень дорогая выпивка… Тебе от хозяев не влетит?
– Да в доме полно всякого! – махнула рукой Рая. – Хотите, я вам объясню, что здесь? Вот эта здоровенная бутылка – коньяк большой выдержки, а в фарфоровом штофе водка. Я ее не пью, но Никита говорил, она особой очистки.
– А в пузатенькой что? – заинтересовался один из охранников, парень с удивительными ярко-рыжими волосами.
– Ликер какой-то, – сообщила Раиса, – Миладе его одна фанатка постоянно присылает. Хозяйка вообще-то не пьет, только его иногда и употребляет – в чай наливает или в кофе. По мне, так жуткая пакость, но Миладе по вкусу. Крепости в нем никакой, больше на сироп от варенья похож.
– Михаил Степанович, – попросил ярко-рыжий парень, – если вам все равно, можно мне ликерчик прихватить? У тещи сегодня день рождения, я бы на подарок тратиться не стал.
Начальник скривился.
– Мне сладкое без надобности, лучше водочку приберу, если только Юра возражать станет.
Другой охранник, черноволосый кудрявый парень, повернулся к рыжему и загудел:
– Без проблем, Вовка, твой ликер, а мой коньячок. Ты хорошо подумал? Сдалось тебе это варенье…
– Не, классно вышло, – замотал рыжей головой Вовка. – Меня прямо ломало всего с утра, как вспоминал, что на Веркину мать бабки тратить надо, аж крючило! Я не жадный, сами знаете, только она такая противная…
– Ладно, пошли, хватит тут своими родственниками людям голову морочить, – подвел итог начальник. – Спасибо тебе, Рая, за презент.
– Михаил Степанович, – ласково попросила домработница, – вы уж там, среди своих, не рассказывайте про нашу Тетю Мотю. Сами же в курсе, как по поселку слухи быстро расползаются, хуже, чем в деревне. И вы, ребята, уж помалкивайте, пожалуйста…
Начальник снисходительно улыбнулся.
– Мы болтать не приучены, рот на замке держим. Весь звон в поселке от прислуги. Горничные как в магазин придут, так и давай языками мотать. Ну все вывалят! Порой такое услышишь – диву даешься.
– А еще охрана вашенская, – подхватил рыжий Володя. – С пистолетами, а без ума.
– И шоферы тоже хороши, – покачал головой Юра, – сплетники почище баб. Мы-то молчать станем, вы сами не растрепите.
– Пойдемте, я вас через парадный вход выведу, – подхватилась Рая. – А ты, Даша, тут пока постой.
Когда домработница и охранники скрылись из виду, я присела на корточки и, преодолевая непонятный страх, потыкала в куклу пальцем.
Игрушка была выполнена с ужасающей натуральностью. Из какого материала ее сделали, оставалось непонятно, но даже с близкого расстояния кукла выглядела, словно живая. Волосы у нее на голове, похоже, были натуральными, и мне показалось неприятным трогать пряди. Охранники положили Тетю Мотю на землю лицом вниз, и я, если честно, была рада сему обстоятельству, потому что очень хорошо помню, как испугалась, увидав широко открытые голубые глаза.
Взгляд обежал «тело». Вот уж отвратительная вещь! Странно, что она понравилась Смоляковой, я бы заработала инфаркт, увидав за столом своего двойника.
Нахождение в земле ничуть не повредило игрушке, да и понятно почему – искусственные материалы не подвержены быстрому тлению. Вот только бежевый свитерок подвел, он начал расползаться между лопатками.
Совершенно машинально я потрогала пальцем дырку, и та мгновенно стала расширяться. Я попыталась стянуть края прорехи, но ткань так и расползалась в разные стороны. Тот, кто хотя бы один раз в жизни брал в руки спицы, хорошо знает: стоит упустить или случайно разорвать одну из петелек, как полотно мгновенно превращается в груду спутанных ниток.
Я ощутила неловкость: не следовало ковырять разорванное место, может, тогда бы свитерок не стал стихийно самораспускаться со скоростью света. Наверное, он к тому же был не лучшего качества. Но остановить процесс уже невозможно, спустя пару мгновений передо мной открылась голая спина манекена. Теперь Тетя Мотя стала выглядеть еще страшней. Тот, кто произвел куклу, ухитрился соблюсти все анатомические подробности: у муляжа имелись лопатки, позвоночник и даже большая, темная, с неровными краями родинка возле того места, где шея плавно перетекала в плечо.