Если оставить в покое гормоны сердца, все преступления зарождаются в голове. Она заставляет человека действовать, а после занята сокрытием следов преступления. В итоге нам предстоит как следует покопаться в головах многих людей. Именно там кроется загадка генеральской дочери и ее убийства. В таких делах главное узнать, почему это сделано, а потом уж вычислить, кто это сделал.
Синтия перебирала кассеты.
— Тут все больше забойная музыка. Несколько старых шлягеров, кое-что из «Битлов» и кое-какая классика, в основном венские вальсы.
— Подобно тому, как Фрейд играл на гобое Штрауса?
— Что-то в этом роде.
Я включил телевизор, полагая, что он настроен на «Здоровье» или программу новостей. Оказалось, что к нему подключен видеокассетник. Я перебрал записи: несколько старых черно-белых фильмов, комплекс гимнастических упражнений и несколько кассет, на которых было написано от руки: «Цикл лекций».
Я вставил одну кассету в плейер и включил его.
— Давай посмотрим.
На экране показалось изображение капитана Энн Кемпбелл, стоящей у кафедры в боевой форме. Она действительно была хороша собой, но, кроме того, у нее были умные живые глаза, которые несколько секунд смотрели прямо в камеру. Потом Энн улыбнулась и начала:
— "Добрый день, джентльмены. Сегодня мы поговорим о том, какие способы проведения психологических операций имеются у командира пехотного подразделения в зоне военных действий для подрыва морального духа и боеспособности противника. Конечная цель этих операций — облегчить выполнение вашей задачи, которая состоит в том, чтобы войти в соприкосновение с противником и разгромить его. Задача нелегкая, и здесь вам на помощь приходят разные роды войск — артиллерия, авиация, бронетанковые части, разведка. Однако у вас есть и другое оружие, которое недооценивают и редко применяют, — психологические операции. — Энн перевела дух и продолжила: — Воля противника к победе — наиважнейший элемент, который вы должны учитывать при разработке боевых операций. Вооружение противника, его танки, артиллерийские орудия, снаряжение, его подготовленность и даже численность — все это вторично по отношению к его готовности сражаться до конца".
Она окинула взглядом не попадавшую в объектив аудиторию и выдержала паузу.
— "Никто не хочет умирать. Но многие готовы подвергнуть свою жизнь опасности ради спасения своей страны, своей семьи и даже таких абстракций, как философия и идеология. Защита демократии и религии, национальная гордость, личная честь, верность друзьям и товарищам по оружию, обещание добычи и женщин — да, и женщин — вот что движет солдатом на передовой".
Позади Энн на проекционном экране появились эскизы давних сражений, снятых с репродукций старых картин, гравюр и скульптур. Я узнал «Похищение сабинянок» Джамболоньи — одно из немногих классических произведений, которые я знаю. Сам себе иногда удивляюсь.
Капитан Кемпбелл продолжала:
— "Цель психологической войны — отрицательное воздействие на понятия и представления вражеского солдата, но воздействовать на них мы должны не с наскоку, не в лоб, потому что они часто достаточно укоренены в сознании и плохо поддаются пропаганде и психологическому внушению, а как бы откалывая от них кусок за куском. Самое большее, на что мы можем рассчитывать, — это заронить семена сомнения. Конечно, само по себе это не подрывает боевой дух, не ведет к массовому дезертирству и сдаче позиций. Это только закладывает основу для второй стадии психологических операций, конечная цель которых — посеять страх и панику в рядах противника. Страх смерти, страх увечий, страх страха. И панику, это наименее изученное психологическое состояние, когда человека охватывает глубокое, часто беспричинное и необъяснимое беспокойство. Чтобы вызвать панику во враждебном становище, наши предки били в барабаны, трубили в трубы, колотили себя в грудь, осыпали противника насмешками, издавали кличи, от которых кровь стыла в жилах".
На экране появился рисунок, изображающий римских легионеров, спасающихся бегством от свирепых варваров.
— "В нашем стремлении к высокотехнологичным решениям проблем, возникающих в ходе войны, мы забыли, как звучит боевой клич первобытного человека. — Энн Кемпбелл нажала какую-то кнопку на кафедре, и в помещении раздался оглушительный, душераздирающий, нечеловеческий вопль. Она улыбнулась и сказала: — От такого крика запирательная мышца у кого хочешь ослабнет".
В аудитории послышались смешки, а микрофон уловил мужской голос: «Так моя благоверная кричит, когда доходит!» По рядам прокатился хохот, и капитан Кемпбелл тоже засмеялась грудным бесстыдным смешком, так ей не идущим. Потом она опустила глаза, словно бы на свои записи, а когда подняла голову, на ее лице было прежнее деловое выражение. Смех утих.
У меня складывалось впечатление, что она заигрывает со слушателями, старается заручиться их доверием — так же как это делают мужчины с помощью баек и непристойных шуточек. Было ясно, что она установила контакт с аудиторией, завладела ею и вместе с ней как бы пережила момент интимной близости, обнаружив при этом, что скрывается под безупречной формой. Но только один момент. Я выключил плейер и произнес:
— Любопытная лекция.
— И кому только вздумалось убивать такую женщину? — спросила Синтия. — Ведь она была такая ж-и-в-а-я... сильная, уверенная в себе.
— Может быть, именно поэтому кому-то вздумалось...
Мы постояли с Синтией молча, как бы в знак нашего уважения к убитой. Казалось, будто Энн Кемпбелл находится сейчас в комнате или по крайней мере ее дух. По правде говоря, я был заворожен ею. Энн была из тех женщин, которых замечаешь и, однажды увидев, никогда не забываешь. Приковывала внимание не только ее красота, но и осанка, манеры поведения. И голос такой, к которому прислушиваются, — низкий, властный и в то же время по-женски грудной, с чувственными нотками. Речь отчетливая, произношение — стандартное, армейское, которое вырабатывается, когда прослужишь в десятке мест по всему земному шару; иногда, правда, у Энн неожиданно прорывался южный акцент. Словом, это была женщина, способная завоевать уважение мужчин — или свести их с ума.
Синтия была поражена тем, как хорошо относились к Энн Кемпбелл другие женщины, хотя я подозревал, что некоторые видели в ней угрозу, особенно если их мужья и любовники тесно общались с ней по службе. Как Энн Кемпбелл относилась к другим женщинам, пока оставалось загадкой. Наконец я прервал молчание:
— Давай продолжим.
Мы снова принялись обыскивать кабинет. Нашли на полке альбом с фотографиями и стали их разглядывать. Карточки оказались сплошь семейные: генерал и миссис Кемпбелл, молодой человек, очевидно, сын, папа и дочка в штатском, многочисленные тетушки и дядюшки. Уэст-Пойнт, пикники, Рождество, День благодарения и так далее и тому подобное до отвращения, до тошноты. У меня сложилось впечатление, что этот альбом собрала для дочки любящая матушка. Он должен служить документальным свидетельством, что Кемпбеллы — самая счастливая, самая сплоченная, самая благополучная семья по эту сторону обитания Отца, Сына и Святого Духа, а снимки сделаны самой Богородицей.