– Давай просто скажем так, что никто другой в этом здании не держал свечу в ночь нашей любви… потому что никто не смог бы отыскать у себя ни единой свечи.
– Ты их спер из других квартир!
– Я бы предпочел выразиться по-иному – их унесло святым духом.
– Игра в слова. А как же шампанское? Как ты смог его разливать? Как пить? Ты способен напиться пьяным?
Авги снова взялся за бутылку и допил пиво до конца. Поставил бутылку и потянулся за другой.
– Намереваюсь. Надеюсь, у тебя в холодильнике еще найдется.
– Черт возьми. Отвечай на мои вопросы.
Он сковырнул крышку со второй бутылки и бросил ее и открывалку на стол.
– Господи! «Способен ли ты напиться пьяным?», «Какает ли твоя дворняга?», «Видел ли ты моего муженька-самоубийцу?» Ты ничего получше не можешь придумать? Неудивительно, что Бюро в таком говне. Как насчет чего покрупнее? Святого вздора? Как насчет: «Есть ли там рай и ад?», «Есть ли Бог и писает ли он на нас?»
– А он писает?
– Откуда мне знать? – Авги поднес пиво ко рту, поднял бутылку и сделал глоток.
– Поэтому-то я и не задаю этих всех «покрупнее». – Она взяла бутылку, стоявшую у нее между ног, надолго припала к ней, потом поставила «Сент-Польское» на столик. – Ты явно не в курсе. Даже не можешь сказать мне, почему ты способен пить пиво. Для пижона-мертвеца ты очень невежествен в том, что касается потустороннего. Может, тебе нужно походить в вечернюю школу? Прочитай хотя бы одну из этих дебильных книжек, например «Жизнь после смерти для дебилов».
Он засмеялся, поперхнулся и вытер нос тыльной стороной ладони.
– Елки, до чего ж приятно!
– Что?
– Пиво в нос ударило. Мне пиво в нос не ударяло с тех пор… – Голос его дрогнул.
– Ты думаешь, ты все еще здесь… бродишь привидением по дому, или как ты там это называешь… потому что не все концы связаны в отношении твоего убийства? Я могла бы помочь. Гарсиа говорит, что тех гадов так и не поймали.
На какое-то время его лицо, казалось, потемнело.
– Гадов они так и не поймали, потому что все не так поняли. И коли на то пошло, Гарсиа все не так понял про свою жену.
Глаза ее широко раскрылись.
– Расскажи.
– То другой разговор, в другой темный и ветреный вечер. – Сделал приличный глоток пива. – Мой черед. Хотелось бы задать кое-какие вопросы по делу о безумце пастыре.
– Зачем? Ты же знал, какое дерьмо в этом деле заваривается, еще раньше меня. Тогда про поминки предупредил. Спасибо тебе за это, кстати.
– Не стоит. Я же говорю тебе: что-то я знаю, а чего-то не знаю.
– И сон еще тот. Ты и тогда пытался меня предостеречь: «добрый пастырь».
– Сон? На этот раз ты меня с кем-то спутала.
Бернадетт пристально всматривалась в его лицо и не могла понять, лжет ли он. Наверное, лучше не знать.
– Ладно, не важно, – сказала она.
Он допил пиво.
– Так как же с моими вопросами?
– Всего неделя прошла, как мы взяли нашего гада, и дело его все еще открыто. – Взяв бутылку пива, она немного отпила и отерла рот тыльной стороной ладони. – Только какого черта? Кто кому расскажет, верно?
– Вам удалось найти тело Марты?
– У реки, неподалеку от места, где нашли Арчера. Она была связана, как и остальные.
– А как этот сукин сын заманил ее обратно в Миннесоту, где и пришил?
– Ему не нужно было никак хитрить, чтобы завлечь Марту обратно в город. У нее здесь родные и друзья. Она все время моталась туда-сюда. К сожалению, как раз поэтому никто сразу не заявил о том, что она пропала. На работе думали, что она задержалась дома, а местные считали, что она возвращается в Милуоки.
– И все же как он затащил ее в заповедник? Как он всех их завлек в лес?
– Мы полагаем, что он заставлял их забираться в багажник машины, вез до края леса, а потом, держа на мушке, уводил подальше в чащу. Во всяком случае, такова наша версия. В багажнике его машины мы обнаружили следы от пинков ногами. – Авги, похоже, был по-настоящему заинтересован и вопросы задавал правильные. Сказывалась профессиональная хватка адвоката? Бернадетт вдруг поняла, что ей интересно узнать его мнение. – Правдоподобно звучит, советник?
Он улыбнулся:
– Все улики косвенные, но я не выдвину никаких возражений.
– Что еще тебе угодно знать?
– Рука Арчера отыскалась?
– Все еще нет. Закуска для енотов.
– Так ему и надо. Как жаль, что Куэйд этому извращенцу не оттяпал конец и не скормил его белкам.
У Бернадетт взметнулись брови.
– Благородный представитель защиты показывает свое истинное лицо.
– Ты же знаешь, что именно большинство из нас на самом деле думают о наших клиентах. Кстати, об уголовниках… Кто был следующим в списке священника? Вообще был ли список?
– Был. – Она сделала долгий глоток. – Наши компьютерщики нашли в его электронных файлах. Он пользовался своим положением тюремного священника для сбора сведений, на основе которых составил список тех, кого намеревался казнить после того, как они выйдут на свободу.
– Что в этом плохого? Мне нравится. Это лучше, чем игра «поймал – выпустил», в которую мы играем сейчас.
– Некоторые из его списка не были уголовниками – адвокаты-защитники.
– Поубивать всех адвокатов – и пусть с ними разбирается Господь.
Бернадетт усмехнулась:
– Ты придумал сразу две наклейки на бамперы.
– Привело все это к вторжению в жилище и убийствам?
– И к собственной его пассивности.
Авги нахмурился:
– Повтори, пожалуйста.
Она замялась. Сама не зная почему, Бернадетт готова была рассказать Авги то, о чем не сказала даже Гарсиа.
– Куэйд прятался в гардеробной в спальне своих родителей, когда прямо за дверью насиловали и резали его сестер. Представь, каково ему было слушать все это и сидеть скованному страхом.
– Это, как ни странно, понять можно.
– Только потом он сделал немыслимое, – сказала она. – Не вызвал полицию или «скорую» из дома, не побежал к соседям за помощью. Он отправился прямиком в школу и притаился под одеялом, пока полиция его не разыскала, чтобы сообщить, что вся его семья убита.
– Было ли это рассчитанным ходом? Сделал он это, чтобы к нему не прилипла кличка дешевого трусишки, или это была некая форма шока? Помнил ли он хотя бы, что видел тогда дома?
– Я не знаю. Правда не знаю.
– С другой стороны, какая разница? – задал вопрос Авги. – Куэйд мертв. Он избавил суды от хлопот процесса. Плюс, прежде чем уйти в землю, успел прихватить с собой еще одного подонка.