Папский лимузин уже окружили сотрудники спецслужб, римских и ватиканской, одни в форме, другие в штатском. Справа от ступенек толпились сдерживаемые желтым канатом репортеры. Трещали мотоциклы, в воздухе стоял запах паров отработанного бензина.
Габриель прошелся взглядом по лицам сотрудников спецслужб, потом перенес внимание на журналистов. По меньшей мере дюжина из присутствующих могли оказаться переодетыми киллерами. Он заглянул в салон лимузина и посмотрел на отца Донати.
– Этот отрезок беспокоит меня больше всего. Давайте сделаем все как можно быстрее.
Он выпрямился и едва не наткнулся на Карла Брюннера.
– Охранять папу – моя работа, – сказал швейцарец. – Отойдите и не мешайте.
Габриель не стал возражать и послушно отступил. Брюннер помог понтифику выйти из машины, и швейцарские гвардейцы сразу же сомкнулись вокруг него плотным кольцом. Габриель как будто оказался в море темных костюмов, в самом центре которого ярким белым пятном выделялась папская сутана.
Мотоциклы наконец заглохли. На ступеньках синагоги папа обнял главного раввина. Было тихо, только издалека доносились выкрики демонстрантов и негромко стрекотали камеры операторов. Габриель стоял за спиной Карла Брюннера, осторожно придерживавшего папу за локоть. Взгляд израильтянина скользил по кругу, цепляясь за каждую необычную деталь, выискивая то, что нарушало установленный порядок. Пробивающегося вперед человека. Вскинутую руку.
Невнятный шум за спиной. Он резко повернулся – трое карабинеров укладывали на землю какого-то мужчину. Тревога оказалась ложной – это был всего лишь один из демонстрантов, державший в руке плакатик с надписью «СВОБОДУ КИТАЙСКИМ КАТОЛИКАМ!».
Возня привлекла внимание папы. Он тоже обернулся, и их взгляды встретились.
– Пожалуйста, ваше святейшество, – негромко сказал Габриель, – пройдите внутрь. Здесь слишком многолюдно.
Папа кивнул и посмотрел на раввина.
– Да, ваше святейшество, – поспешно добавил тот, – давайте войдем. Позвольте показать вам наш молитвенный дом.
Они вместе поднялись по ступенькам, а еще через секунду, к огромному облегчению Габриеля и отца Донати, глава миллиарда католиков вступил под своды синагоги.
Эрик Ланге соскочил с мотоцикла перед входом на площадь Святого Петра. Катрин, не заглушая мотор, быстро заняла его место. Ланге пошел к входу.
Площадь оказалась заполненной туристами и паломниками. У края колоннады расхаживали карабинеры. Ланге направился к Папскому дворцу. Проходя мимо египетского обелиска, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы замедлить заметно участившийся пульс.
В нескольких шагах от дворца дорогу ему преградил карабинер.
– Куда это вы так разогнались? – спросил он по-итальянски, впиваясь в Ланге пронзительным взглядом.
– Portone di Bronzo, – ответил убийца.
– Вам назначено?
Ланге достал из кармана бумажник и показал значок. Карабинер поспешно отступил.
– Извините, отец Бек. Я просто не знал…
Ланге убрал бумажник.
– Ваше имя, молодой человек?
– Матео Галеацци.
Ланге посмотрел в карие, немного напуганные глаза полицейского.
– Я вас запомню. Уверен, генералу Касагранде будет приятно знать, что карабинеры поддерживают здесь, на площади, надлежащий порядок.
– Спасибо.
Полицейский благодарно склонил голову и протянул руку, показывая, что отец Бек может проследовать дальше. Ланге даже стало жаль беднягу. Через несколько минут парень будет стоять на коленях, выпрашивая прощение за то, что позволил убийце проникнуть во дворец.
У Бронзовых врат его снова остановили, но уже не карабинер, а швейцарский гвардеец в пышном облачении эпохи Ренессанса. Ланге снова предъявил значок. Гвардеец приказал ему зарегистрироваться у дежурного офицера, сидевшего за столом справа от входа. Там Ланге показал значок еще одному швейцарцу.
– К кому вы идете?
– Это вас не касается, – холодно ответил Ланге. – Я здесь по вопросу безопасности. Если сочтете необходимым, можете сообщить Касагранде, что я уже во дворце. Если скажете кому-то еще – например, вашим друзьям, наблюдающим сейчас за нами, – я разберусь с вами лично.
Гвардеец нервно сглотнул и кивнул. Ланге повернулся. Прямо перед ним уходила вверх величественная Скала Реджиа, освещенная огромными металлическими лампами.
Он поднимался медленно, как человек, выполняющий неприятную для себя работу, но остановился всего лишь раз, чтобы бросить взгляд сверху на дежурного офицера – гвардеец пристально смотрел ему вслед. В очередной раз его остановили уже наверху, у стеклянных дверей. Прежде чем постовой успел что-то сказать, Ланге протянул ему свой значок. Гвардеец едва не споткнулся, торопясь освободить гостю путь.
Удивительно, подумал Ланге. План Касагранде работал даже лучше, чем можно было предположить.
Далее он оказался в сумрачном внутреннем дворике, известном как кортиле ди Сан-Дамазо. Над ним нависали знаменитые лоджии Папского дворца. Ланге быстро прошел под каменной аркой и торопливо взбежал по гулкой мраморной лестнице. По пути ему встретились еще три швейцарских гвардейца, но ни один не остановил его и не потребовал предъявить документы. Здесь, в глубине дворца, пропуском служило его церковное облачение.
На верхнем этаже Ланге подошел к входу в папские апартаменты. Здесь перед ним встало еще препятствие – очередной швейцарский гвардеец, вооруженный алебардой. Ланге сунул ему в лицо спасительный значок.
– Мне необходимо увидеть отца Донати.
– Его сейчас нет.
– Где он?
– Отец Донати сопровождает его святейшество. – Гвардеец замолчал, потом неуверенно добавил: – В синагоге.
– Ах да, конечно. Уверен, отцу Донати не понравится, что вы раскрыли тайну его местонахождения абсолютно чужому человеку.
– Извините, но…
Ланге не дал ему закончить.
– Мне нужно оставить кое-что для отца Донати. Вы можете отвести меня в его кабинет?
– Как вам известно, отец Бек, мне не разрешается покидать пост ни при каких обстоятельствах.
– Хорошо. – Ланге примирительно улыбнулся. – По крайней мере, хоть что-то вы делаете правильно. Пожалуйста, покажите, как пройти в кабинет отца Донати.
Гвардеец замялся, не зная, как поступить, но потом все же указал Ланге дорогу. В папских апартаментах никого не было, кроме подметавшей пол пожилой монахини. Она лишь улыбнулась посетителю, когда он, миновав дверь в кабинет Донати, вошел в соседнюю комнату.
Закрыв за собой дверь, Ланге остановился, привыкая к полумраку. Тяжелые шторы были опущены, скрывая открывающийся за ними вид на площадь Святого Петра, и комната казалась погруженной в глубокую тень. Пройдя по незатейливому восточному ковру, Ланге приблизился к письменному столу. Остановившись у стула с высокой спинкой, он провел ладонью по плюшевому чехлу и осмотрел письменный стол, чересчур скромный для столь влиятельного человека. Пресс-папье. Цилиндрический стаканчик для ручек и карандашей. Стопка разлинованной бумаги, белый телефон со старомодным наборным диском. Подняв голову, Ланге увидел картину с изображением Мадонны. Она будто наблюдала за ним из тени.