— Я уже ни в чем не уверен, — признался он. — Если бы ты сейчас спросила, как меня зовут, я был бы в состоянии сообщить тебе лишь предварительные результаты.
— Это другая комната, — сказал Фристоун.
Торн кивнул, как будто был поражен.
— А тебя не проведешь, да, Грант? — Он указал на красненький огонек на дальней стене и сообщил Фристоуну: если огонек горит, значит, допрос записывается на пленку и за его ходом следят другие полицейские.
— Ты необычайно популярен, — признался Торн. — Многие с нетерпением хотят поздороваться с тобой, но мы же не допустим, чтобы они набились в такую маленькую комнатушку, правда?
Донован явно хотел, чтобы его присутствие заметили раньше. Он наклонился к своему клиенту:
— И они не хотят, чтобы я заявил, что вас запугала банда огромных, сильных копов.
— Вас тоже не проведешь, да? — заметил Торн. Он секунду-другую молча смотрел на Фристоуна. — Не похоже, чтобы тебя легко было запугать.
— Нельзя поддаваться страху, верно? — ответил Фристоун.
Торн отлично понял, что имел в виду Фристоун — он очень много времени провел в качестве объекта намного более грубого унижения, чем то, которое мог выдумать Торн.
— Тебе уж точно нельзя, — согласился он.
Портер, не отрываясь, смотрела на Фристоуна с противоположного конца стола.
— Вы не слишком хорошо выглядите, — заметила она. Потом обратилась к Доновану: — Вы уверены, что ваш клиент хорошо себя чувствует?
Торн бросил взгляд на камеру, посредством которой, как ему было известно, Хигнетт и Бригсток наблюдали за ходом допроса. Он решил, что они одобрили бы этот вопрос. Портер была права, что хотела исключить на этом этапе любые случайности.
— Нет, если уж зашла об этом речь, он далеко не здоров, — ответил Донован.
Фристоун быстро закивал:
— Мне нужна граммулечка, и я буду в порядке.
Для всех присутствующих было очевидно, что именно нужно Фристоуну. Торн не знал, насколько серьезна его зависимость, «сидит» ли он на кокаине, героине или на том и другом, но в лучшем случае он принимал «допинг» часов семь-восемь назад. Еще немного — и начнется «ломка».
— Мы постараемся управиться побыстрее, а потом вызовем врача, чтобы он вас осмотрел. На самом деле только от вас зависит, как скоро это произойдет.
— За последние несколько часов моего клиента допрашивают уже в четвертый раз! — возмутился Донован. — А я еще не услышал ничего, что могло бы оправдать эти допросы.
— Очевидно, вы спали, когда он угрожал жизни ребенка.
— Не было никаких угроз…
— Когда он признался, что удерживает ребенка против его воли. Проспали?
Фристоун, который, казалось, совсем не слушает, указал на мерцающий красный огонек..
— За нами наблюдают, я прав?
— Прав, — подтвердил Торн.
— Тогда мы не можем здесь проводить встречу. Когда придет Маллен.
— Я думаю, мы бежим впереди паровоза.
— Когда он придет? Он уже едет?
— Сначала вам придется побеседовать с нами, — ответила Портер.
Торн отрицательно замотал головой:
— Нет никаких гарантий. — Он наклонил свою голову поближе к Портер. — Мы совсем ничего не обещаем. Мы вынуждены на это пойти. Да?
По выражению лица Портер Торн увидел, что она поняла. Она медленно повернулась от Торна к Фристоуну.
— Нам нужны гарантии, — заявила она.
Фристоун снова закивал, как будто это было справедливое условие. Условие, которое он с радостью готов выполнить.
— Нам необходима информация о Люке.
— А что он?
— Господи! — взревел Торн. — Догадайся с трех раз!
Он поднял руки в знак извинения под сердитым взглядом мисс Портер.
— С ним все хорошо, — сказал Фристоун.
— А как же насчет всех тех угроз, которые вы высказывали ранее? — Портер говорила тихо, чуть ли не шепотом. — Вы довольно ясно дали понять, что если мы быстро не найдем его…
— Я имел в виду большие интервалы времени: месяцы, годы.
— Ему есть чем дышать?
— Что? Я не…
— У него есть еда? Он связан?
— У него есть еда. Я оставил ему достаточно еды.
— Какой именно еды?
— Бутерброды ну и всякое разное. Знаете — все, что любят дети.
— Тебе ведь все известно о том, что любят дети, — Торн наклонился вперед. — Верно, Грант?
Фристоун открыл и опять закрыл рот.
— Минутку, — встрял Донован. — Не было ни малейшего намека…
Торн, показывая на Фристоуна пальцем, продолжал:
— Он держал в гараже связанными двух детей. Никакого намека. Откуда нам, блин, знать, что он не запихнул Люка Маллена в сервант да еще не привязал его за шею веревкой?
— Клянусь, с ним все в порядке, — Фристоун закрыл глаза и тыльной стороной ладони потер лоб. — Когда сюда приедет Тони Маллен? Мне необходимо с ним встретиться.
— Почему ты похитил его, Грант? — Торн подождал, пока не стало ясно, что ответа он не получит. — Почему нет требования о выкупе? Тебе просто не нужны деньги? Или ты пропустил последнее занятие по курсу вымогательства?
Фристоун цыкал зубом, обдумывая ответ.
— Я буду говорить с Малленом, — ответил он.
Несколько минут после этого заявления все молчали, потом, когда Портер решила прервать молчание, Торн поднял руку, чтобы она подождала.
— Сколько лет Люку Маллену? — спросил он.
— Я точно не знаю, — заморгал Фристоун. — Пятнадцать? Шестнадцать?
— Темные волосы? Или светлые?
— Волосы… темные.
— Во что он был одет, когда ты его похитил?
С каждым заданным Торном вопросом Фристоун становился все более суетливым, он неоднократно бросал взгляды на Донована и все чаще — на Портер.
— В школьную форму…
— Может, прекратим задавать контрольные вопросы? — резко оборвала Портер. — Нам нужно двигаться дальше.
Торн осклабился:
— Все это он мог узнать из газет. У него в парке была газета.
— Мы должны удостовериться, что Люк жив и здоров, — сказала Портер. — Вот что самое главное.
Она взглянула на Фристоуна, чтобы убедиться: он тоже понял, что сейчас главное.
— Он цел и невредим. Я пальцем его не трогал.
— Люк не самый здоровый из детей, — продолжала Портер. — Мы должны проверить его состояние.