— Хуже! У меня в посольстве сестра двоюродная…
— Еще капельку? — вопросил Уолтер, держа в руке бутыль.
— Так вот, моя сестра утверждает…
— Мне немножко, — сказала Джули.
— А мне — больше всех! — воскликнул Уолтер.
— Так вот, моя сестра работает в посольстве…
— Кому еще?
— Моя сестра мне сказала…
— Мисс Стречи, осилите еще одну?
— Мистер ди Стефано, — сказала она, — личность в Нью-Йорке очень известная…
— А вы, сэр?
— Я за рулем.
— Оказывается, он — гангстер!
— А тебе, дорогая, — может, еще немножко?
— Уолтер, я разговариваю!
— Но я — лорд, дорогая!
— Зато я — твоя жена. А дамам надо уступать, так ведь? Вы меня слышали, мисс Стречи? Мистер ди Стефано, как выяснилось, — известный преступник. Говорят даже, что он убивал людей!
— Вон оно как. — Бутыль в руке Уолтера опустела. — А еще ходят слухи, что он решил податься в политику. Далеко пойдет.
Все рассмеялись.
— Чем дальше, тем лучше! — ввернула Джули.
И все снова рассмеялись.
Фрэнки и Линкольну повезло — если считать везением известие о том, что комната мистера Деларма в его отеле все еще остается за ним, в то время как кое-кому повезло больше — они угощались шампанским в теплой компании. Фрэнки решительно зашагал к своему автомобилю, имея Линкольна в кильватере.
— Я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока появится этот придурок.
— А ничего так местечко, — с надеждой вздохнул Линкольн. — Можно было тут и пообедать. А там, глядишь, он и вернется.
— Лучше проверим прочие места, где он мог появиться.
Двери дома священника должны быть открыты для всех, но никогда еще в бунгало Тины Гам не собиралась столь неподходящая компания. Хотя облик Деларма, пожалуй, соответствовал-таки дому священника — только какому-нибудь эдакому, в готическом стиле, с позеленевшим от времени склепом и покосившейся часовней. Глория же представляла тот тип, присутствия коего в своем доме потерпел бы редкий священник. А Клайв — Клайв ее предал.
Она пристально смотрела на него, все еще сомневаясь в искренности его последних слов:
— Вы… вы уверены, что вам нужны документы на титул — титул лорда поместья Эском? Настоящие документы?
— Абсолютно.
Тина старалась не смотреть в сторону Деларма. Как мог Клайв навязать ей этого монстра? Только вчера ей сообщили, что новым лордом стал Уолтер Ниббетт, а теперь сам Клайв утверждает, мол, титул достался Деларму, который теперь меряет шагами ее гостиную — будто бы уже затевает ее перепланировку!
— С тем чтобы передать эти бумаги, — она сглотнула, — мистеру Деларму?
— Бумаги принадлежат лорду поместья Эском.
Деларм хищно улыбнулся, точно голодный тигр, кружащий вокруг отбившегося от стада козленка:
— «…и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». [23]
— Да, да — я тоже неплохо цитирую Библию — но мне этого и на работе хватает.
— Вам не хватает твердости. Вы действительно облачены в духовный сан?
— Вы имели в виду — не тонка ли у меня кишка для такой работы?
Глаза его гневно блеснули.
— Тот, кто не со мной, — тот против меня.
— Как вы меня достали, — сердито буркнула Тина. — Хорошо, вот вам: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, а сами суть волки хищные». [24] Но сказать по правде, не вижу смысла в соревновании цитат.
— А мне нравится, — заворковала Глория. — Я люблю Шекспира. Правда-правда.
Тина вздохнула. Клайв изучал потолок. Наконец Тина решилась:
— Пойду принесу документы.
Деларм вдруг поднял руку, как школьник, и промямлил:
— Могу я спросить, где здесь комната… для мальчиков? — Он подхватил с пола свой чемодан.
Тина ответила:
— И для девочек тоже — вон туда.
Она открыла ему дверь гостиной. Когда Деларм вышел, закрыла ее и вернулась в комнату.
— Вы предали меня, Клайв.
Глория вздрогнула, но Тина продолжала несмотря ни на что:
— Это был худший из вариантов — и надо же было навлечь на Эском именно его!
— Он не так плох…
— Он ненормальный! Скоро он взбесит все окрестное население, и тогда не избежать повторения крестьянского бунта. Он станет засыпать епископа требованиями лишить меня облачения священника.
— Снять с тебя платье? Не позволяй ему прикасаться к тебе, милая, — сказала Глория.
— А никого другого нельзя?
Клайв пожал плечами.
— Он выиграл аукцион. Вы что — хотите, чтобы я кого-то обманул?
— Вам разве впервой? Ведь вся сделка — не обман, Клайв?
Глория так и подскочила:
— Что известно этой женщине?
— Обман? — Клайв расхохотался. — Мистер Деларм приобрел старинный документ, удостоверяющий право владения подлинным (пусть и бесполезным) титулом без всяких ощутимых привилегий. Недельку-другую он уж вам понадоедает, а потом уберется восвояси.
— А Эском-то что с этого будет иметь?
На это Клайв ответа не знал. Посему улыбнулся своей очаровательной — но такой бессмысленной — улыбкой.
Тина не отступалась:
— Я согласилась сохранить документы и заверить передачу титула, но я и подумать не могла, что он достанется столь неподходящему владельцу. Только не Деларм — я вас умоляю!
— Слишком поздно, — прошептал он. Судя по виду, ему было не по себе — но по виду Клайва никогда нельзя было понять, что он чувствует на самом деле.
Она продолжала:
— А все остальные — славные, щедрые американцы?
— Не все они оказались такими уж щедрыми, — возразила Глория.
— Неужели никого нельзя попросить хоть немного поднять ставку?
У Клайва сделался беспомощный вид — а уж Тина ощущала себя беспомощной как никогда. Сокрушенно покачав головой, она подошла к книжному шкафу и извлекла оттуда большой и на редкость потрепанный том. Когда она его открыла, то выяснилось, что книга скрывала в себе подобие тайника, в котором хранился чистый конверт из желто-коричневой манильской бумаги. Поставив талмуд на место, она вернулась к Клайву, похлопывая ладонью по конверту. Он принялся осторожно его рассматривать.