Она юркнула в один из кабинетов. Там не только на полках, но и на стульях лежали кипы бумаг. На стене, свесив мертвые плети, красовался засохший вьюнок. На книжной полке фотография в рамочке, и на ней целая связка армейских жетонов на цепочках. На фотографии молодая Суэйзи под ручку с каким-то спецназовцем. Суэйзи в джинсах и армейской майке, на голове берет, который она носила словно настоящий коммандос. Могу себе представить, как вечерами ради забавы они решетили пулями стены спальни.
Отец хлопнул себя бейсболкой по ляжке.
— Башку даю на отсечение, что эти убийства совершил человек, имевший отношение к базе в Чайна-Лейк во времена, когда ты там работала.
Она расчистила для нас стулья, попросту скинув все на пол.
— Так зачем же ты пришел сюда, а не обратился в полицию?
— Видишь ли, все убитые были одноклассниками Эван.
Она плюхнулась на свое рабочее кресло.
— Поэтому ты свалился мне как снег на голову, да еще в сопровождении своего потомства? Думаешь, я назову тебе имя?
— Мы на это надеемся.
Она сняла очки, потерла покрасневшую переносицу и внимательно посмотрела на отца.
— Ты напуган.
— Черт, да это не то слово!
— Какую информацию ты можешь мне предоставить, не считая того, что я слышала по телевизору?
Я села.
— У меня есть один источник. От него я узнала, что убийца имел отношение к проекту «Южная звезда».
Брови ее поползли вверх.
— Вот как? Откуда это, интересно, у вас имеются источники, готовые взломать печати на засекреченных проектах?
— Мне сказали, что убийца известен под кодовой кличкой Койот.
Она забарабанила пальцами по столу.
— Так-так… Дайте-ка попробую угадать. Ваш источник изволил предположить, что убийца этот был одним из взращенных «Южной звездой» робогрантов?
— Кем, простите?
Она перевела взгляд на отца.
— Что ей вообще известно?
— Только то, что имеется в доступной для всех литературе. Послушай, Суэй, ты…
— Понятно. Значит, ваш источник просто «гонит пургу». — Она смерила меня высокомерным взглядом. — Снижение у солдат потребности в пище и сне на время боевых действий? Понижение болевого порога? Дескать, я делала из них живых автоматов. Машин, способных убивать без раздумий и сожаления. Робогранты. Так ведь?
— Нет, не так, — возразила я. — Я отнюдь не возражаю против повышения физической стойкости нашей армии.
Отец посмотрел на нее и примирительно улыбнулся:
— Суэй, мы же сюда не спорить пришли.
— Нет, она пришла спорить, — с жаром заговорила Суэйзи. — Считает, что ее друзья убиты из-за моего проекта. И не надо отпираться!
А я и не отпиралась. Попросту не могла, потому что вообще не привыкла лгать. Ни по какому поводу.
— Уж не знаю, какой пропаганды вы наслушались, только предупредительные меры по избавлению солдат от боли и усталости отнюдь не являются негуманными. Напротив, призваны спасать человеческие жизни.
Она потянулась к жетонам, висевшим на фотографической рамке, и швырнула их на стол передо мной:
— Эти жетоны принадлежали моему мужу Сэму. Когда его отделение попало в засаду, он схлопотал разрывную пулю прямо в живот. Противник подступал все ближе, а он из-за страшной боли даже не мог прицелиться. Его солдаты отказались отступать без него. Поэтому, уберегая своих людей от заведомой гибели, он направил дуло автомата себе в голову.
Стальная твердь в ее глазах окончательно обезоружила меня. В замешательстве я посмотрела на фото, с которого мне улыбался незнакомый спецназовец. Лицо его светилось гордостью — возможно, оттого, что рядом с ним была такая женщина, как Морин Суэйзи.
— Хотела ли я после этого, чтобы подобное не случилось с другими? Вы угадали — хотела. Избавление людей от боли — благородная задача. Так что уж сделайте милость, перестаньте совать свой нос в мои дела. — Она вернула жетоны на место и продолжила: — И не надо истолковывать некоторые вещи превратно. Моя работа в Чайна-Лейк велась в рамках военного эксперимента. Основным предметом исследований был человеческий мозг.
— Доктор Суэйзи, боюсь, это-то меня и пугает. Некоторые мои одноклассники умерли от проблем со здоровьем именно неврологического характера.
— И вы усматриваете здесь связь со взрывом, произошедшим близ каньона Изменника? — Она посмотрела на меня в упор. — Да, я хорошо помню этот случай. Вы тогда дрожали на полу гимнастического зала. Только это никак не возможно.
— Откуда такая уверенность?
— Мы наблюдали за вашим здоровьем и не обнаружили никаких побочных явлений. Даже малейших признаков вредных веществ в легких.
— А что, если эта штука имеет длительный инкубационный период?
— Нет никакой «штуки», — отмахнулась она. — Это просто исключено. Вот и все, что могу сказать.
Окончательно расстроившись, я кивнула на отца:
— А ему вы бы сказали больше, если бы меня здесь не было?
У нее зазвонил телефон. Она ответила, произнесла две короткие фразы и повесила трубку.
— Мне нужно кое-что проверить в лаборатории. Пойдемте со мной. Устрою вам небольшую экскурсию.
Мы с отцом последовали за ней по длинному коридору. Я чувствовала себя распоследней лгуньей, которую вывели на чистую воду. Машинально заправляя блузку, она кивала проходившим мимо людям.
— После Чайна-Лейк мои исследования сосредоточились на нервных болезнях дегенеративного характера. — Она показала на офисы вокруг. — Лечение болезней Паркинсона и Альцгеймера путем укрепления защитных механизмов организма, создающих заслон скоплениям чужеродного протеина, разрушающего мозг. Потенциал здесь поистине огромный. Мы уже добились сногсшибательных результатов и стоим на пороге новых достижений.
Мы проходили мимо лаборатории. Там среди колб и компьютеров двое мужчин писали на доске какие-то уравнения.
Она внимательно посмотрела на меня из-под своих сверкающих очков.
— Я не буду обсуждать с вами свои засекреченные исследования. Но если окажется, что тот взрыв нанес серьезный ущерб здоровью ваших одноклассников, готова съесть эту лабораторию со всеми ее потрохами.
— Если до этого дойдет, куплю вам кетчуп, — пообещала я.
Она усмехнулась:
— Вот и прекрасно. Ну а теперь давайте вернемся к нашим баранам. Значит, вы утверждаете, что кто-то из Чайна-Лейк пустился во все тяжкие? Но все это давнишние дела, так что мне нужна подсказка. Хоть какая-то наводка.
— Молодой человек, лет двадцати с небольшим. Возможно, белый, — сказал отец.
— Аккуратен, способен к самопожертвованию ради выполнения задачи, — прибавила я.