— Выходи из-под душа.
— Нет.
Мой голос прозвучал так, словно мне вдруг исполнилось девяносто лет.
— Выходи, не то я сам тебя вытащу.
Он ударил ладонью по занавеске. Мелькнуло бриллиантовое кольцо. Я отпрянула и сжала зубы, но стон все-таки вырвался наружу.
— Мне нужен диск. Где он?
Признаться, что диск у полиции — значит подписать себе смертный приговор; только диск и гарантировал мне жизнь.
— В ванной его, разумеется, нет. Отойди. Я сейчас выйду. Не прикасайся ко мне.
Я выключила воду, взяла полотенце и обернулась им.
— Думаешь, я собираюсь изнасиловать тебя? — усмехнулся Брэнд. — А что? Это было бы романтическим сведением счетов. Приятный поворот в пьесе со счастливым концом.
«Боже, яви свою милость».
— Мне известно все, — сказала я. — И о мини-диске, и о деньгах, и о «Мако», и о «Файердоге». Знают об этом и в полиции. Я все рассказала. Я знаю и о Мери Дайамонд…
— Нет. — У Брэнда на лбу вздулась вена. — О нет.
— Кенни Руденски тоже знает…
— Руденски? Кто ему сказал?
— Я.
Шея у Брэнда побагровела. Он отбросил в сторону занавеску.
Я в ужасе закричала.
— Передай ему: если меня посадят в тюрьму, то я потащу его за собой, — взревел Брэнд и протянул ко мне руку.
«Ода радости» достигла апогея.
Я прижалась к кафельной стене. Изо рта у меня вырвалось какое-то бульканье. Я попыталась оттолкнуть Брэнда, но он схватил меня за запястье.
Тут в дверном проеме вырос Джесси.
Человек ростом в шесть футов и один дюйм никогда не казался мне особо высоким. Джесси стоял, опершись на дверной косяк и сжимая в руке костыль, словно копьеметатель. С опорной части костыля был снят резиновый наконечник. Джесси собирался со страшной силой ударить Брэнда. Удар будет единственным. После Джесси скорее всего рухнет на пол.
— Отойди от нее, трахнутый ублюдок.
Брэнд в удивлении обернулся. Джесси ударил его костылем, и Брэнд схватился за лицо, отпустив мою руку. Между пальцев у него потекла кровь. Джесси наклонился вперед, теряя равновесие, и я решила, что он сейчас упадет ничком. Брэнд ударом кулака вышиб Джесси из ванной. Джесси опрокинулся навзничь, раздался хруст, и мне показалось, что это треснул череп. Брэнд кинулся на Джесси, они с грохотом покатились в спальню.
«Нужно действовать!»
Выскочив наконец из ванной, я помчалась за ними. Брэнд держал Джесси за окровавленную сорочку и бил его об пол.
— Прекрати! — крикнула я.
Брэнд не унимался. Я схватила настольную лампу, выдернула шнур из розетки и я ударила Брэнда по спине. Он повалился на Джесси и повернул ко мне белое от ярости лицо.
— Тебе этого хочется? Сейчас еще получишь.
Он попытался встать, но Джесси удержал его:
— Эв, уходи!
Я побежала в гостиную. Там царил неописуемый хаос: из письменного стола все было выброшено, остекленная дверь разбита. Послышались шаги Брэнда, и он стремительно ворвался в гостиную.
В дверях появилась Никки с огнетушителем, включила его, и струя белого порошка окатила Брэнда.
Послышалась сирена. Брэнд, отплевываясь, протирая глаза, выскочил в коридор, а оттуда на улицу.
Никки устремилась следом:
— Tea, Бог мой…
Придерживая полотенце, которым была обернута, я выбежала из дома и увидела кашемировую куртку в конце улицы. Вой полицейской сирены становился все сильнее.
Брэнд удирал.
Я поспешила в спальню. Сердце у меня бешено колотилось.
— О Джесси!
Он посмотрел на меня.
— С тобой все в порядке? Ты не ранен?
Джесси сидел на полу, потирая затылок. Я опустилась рядом на колени, и он заключил меня в объятия. Чуть погодя я почувствовала, как кто-то накрывает меня одеялом. Это вернулась Никки.
Меня била нервная дрожь.
Джесси гладил меня по голове и твердил:
— Извини, извини, извини…
— Брэнд знал, как меня зовут и где я живу. По-моему, и то и другое ему сообщил Кенни Руденски.
Копы занесли мои слова в протокол. Никки принесла новую порцию «Джека Дэниелса». Я, кутаясь в одеяло, сидела на диване. Джесси стоял у двери с полицейскими.
— Какие бы цели ни преследовал Брэнд, — продолжала я, — Кенни причастен к нападению на меня.
— Да, мадам, — отозвался полицейский.
Я отхлебнула виски, не в силах подняться с дивана. Я понимала, что должна что-то предпринять, но мне не хотелось вылезать из-под одеяла. Полицейские попрощались, и Джесси проводил их.
Он не вернулся, но я поняла, куда он направился.
Джесси поехал к дому Кенни. Его обуревала такая злость, от которой могло бы зардеться ночное небо.
Он позвонил в дверь. Через некоторое время снова нажал кнопку звонка. Наконец в домофоне раздался мужской голос:
— Что вам нужно?
— Пусти меня, Руденски.
— Просите милостыню? К вашему сожалению, я уже отдал христианский долг.
Джесси услышал смех, осмотрелся и заметил, что над громкоговорителем приспособлена камера наблюдения.
— Ты сообщил Брэнду, как найти Эван. Ты науськал его на Эван. Это тебе так просто с рук не сойдет.
— Как тебе это удается?
— Удается что?
— Стоять на ногах.
Джесси посмотрел на камеру, сделал глубокий вдох и плюнул на нее.
— Жалкий урод, — сказал Кенни и отключил домофон.
Назавтра в восемь часов утра я вошла в здание «Мако текнолоджиз».
Небо было затянулось облаками цвета цемента.
Эмбер Гиббс, удобно устроившись, сидела за своей конторкой. Она дула на горячий шоколад и читала журнал «Космополитен».
— Мне нужен Кенни Руденски.
— Младший? Его еще нет.
— Тогда давайте отца.
— Будет сделано.
Она протянула руку к телефону.
— Его секретарша попытается отфутболить меня. Объясните ей, что она совершает ошибку. Дело срочное, и Джордж рассердится, если она пошлет меня куда подальше.
Эмбер нахмурила брови, но позвонила и повторила то, что я ей сказала.
— Папочка идет.
— И еще одно. — Я показала на «Космо». — Будет плохо, если ваш босс обнаружит, что вы читаете статью, озаглавленную «Длина и толщина — вот что имеет значение!»