— Правда? — удивился Брусард.
— Да, это совершенно очевидно…
— Можете обратиться, детектив Стеджес. Если вы действительно считаете, что вам нужен защитник. Но с чего вы это взяли?
Майло промолчал.
— У вас есть повод для беспокойства, детектив? — спросил Брусард.
— Не было, пока вы, ребята, не затащили меня…
— Мы не затащили, мы вас пригласили.
— Ах, — проворчал Майло, — прошу меня простить. Брусард притронулся к магнитофону, словно грозился вновь его включить. Затем наклонился к Майло так близко, что тот смог бы сосчитать стежки на лацканах его пиджака. Никаких пор на лице. Ни одной, словно его вырезали из черного дерева.
— Детектив Стеджес, не намекаете ли вы на то, что мы оказываем на вас давление?
— Нет…
— Расскажите о ваших отношениях с детективом Швинном.
— Мы напарники, а не приятели, — ответил Майло. — Время, что мы проводим вместе, полностью посвящено работе. За три месяца мы раскрыли семь убийств — сто процентов вызовов. Недавно мы начали заниматься восьмым, оно оказалось достаточно сложным, и мы находимся в стадии поиска убийцы…
— Детектив! — сказал Брусард. Громко. Чтобы положить конец данной теме. — Вы когда-нибудь видели, как детектив Швинн получает от кого-нибудь деньги в рабочее время?
Значит, он не хочет разговаривать про Джейни Инголлс.
Его захватила собственная игра, и он уже не может остановиться, пока не доведет ее до конца. Или его вовсе не интересует Джейни Инголлс?
— Нет, — ответил Майло.
— Когда он встречался с Тоней Стампф?
— Нет.
— Или с кем-нибудь еще? — рявкнул Брусард.
— Нет, — сказал Майло. — Ни разу.
Брусард опустил голову, посмотрел Майло в глаза, и тот почувствовал, как дыхание его собеседника — теплое, ровное, мятное — вдруг стало кислым, словно Брусарда неожиданно затошнило. Получается, этот парень тоже живой, и в его организме идут самые разнообразные процессы.
— Ни разу, — повторил он.
Его отпустили так же неожиданно, как и вызвали на допрос. Не говоря ни слова, не прощаясь, оба полисмена отвернулись и вышли. Майло сразу же уехал из участка, даже не стал подниматься наверх, к своему рабочему столу, и проверять пришедшие сообщения.
На следующее утро в его почтовом ящике лежало официальное письмо департамента. Простой белый конверт, без почтового штемпеля, доставленный посыльным.
Его переводят в участок Западного Лос-Анджелеса, и какие-то дурацкие причины — перераспределение персонала. Отпечатанное на машинке приложение гласило, что Майло уже выделили шкафчик и присвоили номер. Содержание его рабочего стола и личные вещи отправлены на новое место службы.
Дела, над которыми он работал, переданы другим детективам.
Майло позвонил, чтобы узнать, кто занимается убийством Джейни Инголлс, и далеко не сразу выяснил, что оно ушло в отдел убийств «Метро» — в Паркеровский центр особо тяжких преступлений. Пошло на повышение.
В «Метро» просто обожали газетную шумиху, и Майло решил, что теперь-то уж о деле Джейни заговорят газеты.
Ничего подобного не произошло.
Он позвонил в «Метро», оставил около полудюжины сообщений, хотел передать информацию, которую не успел занести в отчет. Вечеринка у Коссаков, исчезновение Мелинды Уотерс, подозрения доктора Шварцман относительно Кэролайн Коссак.
С Майло никто не связался.
На новом месте работы его непосредственный начальник, лейтенант, держался враждебно и был похож на свинью. Майло довольно долго не давали никого в напарники — объясняя это внутренними проблемами отдела. На его столе лежала огромная куча старых дел, связанных с убийствами, и несколько новых — к счастью, всякая ерунда. Он ездил один и делал работу автоматически, точно робот, поскольку довольно долго не мог привыкнуть к новому окружению. Западный Лос-Анджелес славился самым низким уровнем преступности в городе, и Майло вдруг понял, что ему не хватает уличной суматохи, он заскучал по безумному ритму прежней жизни.
Он не старался заводить друзей, избегал общения с коллегами после работы. Впрочем, Майло не особенно приглашали. Детективы здесь оказались еще холоднее и сдержаннее, чем коллеги по Центральному округу. Он не знал, до какой степени это можно отнести на счет того, что он был напарником Швинна, или к нему приклеилось клеймо осведомителя. А может быть, слухи о предпочтениях Майло добрались и сюда?
Коп-педик. Педик и осведомитель. Через несколько недель парень по имени Вес Бейкер попытался с ним заговорить — сказал, что слышал, будто у Майло степень магистра, и что давно пора привлекать к работе в полиции людей с мозгами. Бейкер считал себя интеллектуалом, играл в шахматы, в его квартире было полно книг, и он частенько употреблял сложные слова, когда вполне хватало простых. Майло он казался претенциозным болваном, но он пошел на двойное свидание с подружкой Бейкера и ее коллегами-стюардессами, на которое тот его пригласил. Потом, как-то вечером, Бейкер проезжал мимо и заметил, что Майло стоит на углу улицы в Западном Голливуде и ждет, когда переключится светофор. Мужчины, которые здесь разгуливали, искали общества других мужчин. Взгляд Бейкера многое сказал Майло.
Почти сразу же после этого кто-то забрался в шкафчик Майло и оставил там стопку садомазохистских порнографических журналов для геев.
Через неделю ему дали в напарники Делано Харди — единственного негра в участке. Первые несколько недель они практически все время молчали, было даже хуже, чем со Швинном, напряжение казалось Майло почти невыносимым. Дел оказался исключительно религиозным баптистом, которого начальство не любило за то, что он довольно резко критиковал расовую политику отдела, но нетрадиционные сексуальные пристрастия его не беспокоили. Новость о порнографических журналах облетела весь участок, и Майло чувствовал, как его провожают ледяные взгляды.
Потом обстановка улучшилась. Оказалось, что Дел обладает психологической гибкостью, кроме того, он отличался четкостью и прямотой, прекрасной интуицией и был помешан на своем деле. Они начали работать как настоящая команда, раскрывали одно дело за другим, между ними установились дружеские отношения, основанные на общем успехе и нежелании обсуждать определенные темы. Через полгода Майло и Дел отлично сработались и быстро отправляли плохих парней за решетку. Ни того ни другого не приглашали на барбекю или в бар, куда ходили остальные полицейские. А также на вечеринки, где их коллеги развлекались по полной программе.
Когда рабочий день заканчивался, Дел возвращался домой в Леймерт-Парк, к своей безупречной, строгих правил жене, которая ничего не знала о Майло, а тот ехал в свою одинокую берлогу. Если не считать дела об убийстве Джейни Инголлс, у него были почти идеальные результаты раскрываемости преступлений.