Посреди того, что сам же и сотворил.
Риэлтор наклонился вперед, облокотившись на стол, открыл свой маленький ротик и заговорил:
— А в какую сумму вы рассчитываете уложиться? Пожалуйста, будьте откровенны. Я понимаю, что это лишь начало наших отношений, мистер… э-э… Лаутнер, и мы лишь приступаем к поискам подходящего для вас дома — но должен прямо сказать, нам куда проще будет договориться, если я буду знать, сколько вы намерены в данный момент потратить на недвижимость.
Он откинулся на спинку кресла и понимающе прищурился, явно довольный, что выложил карты на стол.
Нет никакого смысла втирать этому типу очки, устало подумал я. Даже если бы у меня было лишь восемь долларов с мелочью или я надеялся обменять покупку на цветные камешки, он желал знать это сразу. Он был среднего возраста, худощавый и рыжий, и звали его — чему вряд ли стоило верить — якобы Чип Фарлинг. Я уже успел побеседовать с несколькими ему подобными, и мое терпение подходило к концу.
— Я бы хотел уложиться примерно в шесть, — небрежно ответил я. — По крайней мере пока. Если будет что-то особенное — могу дать и больше.
Он прямо-таки расцвел.
— Полностью наличными?
— Да, — улыбнулся я в ответ.
Чип качнул головой, и его маленькие ручки переложили на столе несколько бумажек.
— Хорошо, — сказал он, продолжая кивать. — Отлично. Есть с чем поработать.
Потом он направил на меня указательный палец. Я нахмурился, но вскоре понял, что это лишь прелюдия к следующему его действию, которое заключалось в том, что он начал потирать подбородок, пристально глядя в пространство. Как я понял, это означало, что он думает.
Примерно через полминуты он снова перевел взгляд на меня.
— Итак. Займемся делом.
Вскочив с кресла, он быстро направился в другой конец кабинета, щелкая пальцами. Я вздохнул, глядя в чашку с кофе, и приготовился ждать.
Первым делом я, естественно, отправился в «Движимость». Она оказалась закрыта. Записка на дверях благодарила всех клиентов за сотрудничество и информировала, что контора ликвидируется в связи со смертью владельца. Мне так и хотелось добавить, что дополнительная причина заключается в том, что его наследник оказался полной бездарью. Прижавшись носом к окну, я заглянул внутрь. Не имеет никакого значения, стоят ли на месте столы, шкафы и компьютеры и висит ли на стене календарь с расписанным графиком отпусков, — с первого взгляда всегда можно сказать, жива ли еще контора. «Движимость» была мертва. Я знал, что так будет, но от увиденного мне все равно стало не по себе. Я осознал, что даже не пытался понять, стали ли действия моего отца в отношении «Движимости» сколько-нибудь более объяснимыми после того, что я узнал за последние двое суток. Я не мог заставить свои мысли двигаться хоть в каком-либо направлении.
Вместо этого я заставил двигаться свое тело и отправился по всем риэлторским конторам, до которых мог добраться пешком. Статус небольшой общины легко оценить по количеству агентств недвижимости на ее улицах. В каком-нибудь Коулике, штат Канзас, их придется еще поискать. Все хотят его покинуть, а не поселиться в нем и надеются, что им удастся это сделать до того, как их настигнет смерть.
В тех местах, где народ более состоятельный, можно найти одну-две конторы, затерявшиеся среди прочих в процессе делового броуновского движения. В городах же, подобных Дайерсбургу, их даже не нужно искать. Главное, что стремится продать такой город, — это не галстуки, галереи или ресторанчики. Идея в том, что здесь можно жить круглый год, можно быть одним из тех, кто обзаводится неплохим жильем и выстраивает вокруг него прочный забор. Ты тоже можешь жить в построенном на заказ бревенчатом доме с высокими потолками и чувствовать себя на короткой ноге с Богом и его ангелами.
По всей Америке богатые создают себе подобные уютные гнездышки. Ранчо, на которых прежде разводили скот, или просто красивые места покупаются и делятся на участки по двадцать акров, где можно наслаждаться великолепными видами и соседями, абсолютно ничем не отличающимися от тебя. Я ничего не имею против этого. Мне нравятся подобные виды, я хотел бы жить похожей жизнью, на фоне гор, посреди одного из самых прекрасных ландшафтов мира. Но мне не нравится все остальное, что за этим следует. Гольф. Покупка в складчину частного самолета. Ящики сигар. Безмятежные блондинки-андроиды, обитающие в местных клубах и заведениях. Грубые мужчины в кожаных куртках, с крепкими рукопожатиями; женщины со стальными глазами и подтянутой кожей на лице; разговоры, на треть демонстрирующие скупость, на треть — полные самодовольства и на треть состоящие из зловещего молчания. Думаю, от всего этого я просто свихнулся бы.
Вскоре снова появился Чип, держа в руках пачку проспектов и две видеокассеты.
— Мистер Лаутнер? — выдохнул он. — Приступим к поискам вашей мечты.
Я послушно просмотрел кассеты, не забывая временами заинтересованно хмыкать. Ни на одной не оказалось ничего, хотя бы напоминающего то, что я искал. Потом я пролистал проспекты, демонстрировавшие имитации деревянных хижин, выглядевших внутри так, словно их отделкой занимался пьяный ковбой, или сверкающие белые коробки, казавшиеся столь стерильными, будто их обнаружили на луне. Единственное, что различалось, да и то не сильно — весьма высокая стоимость. Примерно так же происходило и у каждого из предыдущих риэлторов. Я уже собирался с чувством исполненного долга попросить у Чипа визитку и уйти, а потом позвонить Бобби, чтобы узнать, как он справляется со своей задачей, когда среди глянцевых страниц мне попался листок бумаги.
«Холлс, — было написано там красивым шрифтом. — Для тех, кому нужно нечто большее, чем просто дом».
Далее в трех абзацах удивительно сдержанно описывался небольшой жилой комплекс в Галлатинских горах. Естественно, прекрасно приспособленный для катания на лыжах. Конечно, в уединенном месте, в конце дороги. Участок на горном плато в двести акров, столь идеально вписывающийся в окружающий пейзаж, что, возможно, даже сам Зевс не постеснялся бы приобрести там дом — и тем не менее казалось, будто его даже не особо пытаются продать. На листке не было ни фотографий, ни цены, что лишь усилило мой интерес.
Я выбрал наугад один из других проспектов, обратив лишь внимание, чтобы цена была достаточно высокой.
— Хотел бы взглянуть на этот, — сказал я.
Чип посмотрел и одобрительно кивнул.
— Первый сорт.
— И заодно уж, — добавил я, словно эта мысль только что пришла мне в голову, — давайте заглянем и сюда.
Я подвинул ему листок. Он взглянул на него, затем скрестил руки на груди и посмотрел на меня.
— Что касается Холлса, мистер Лаутнер, — рассудительно проговорил он, — то это исключительно дорогой товар, весьма высокого класса. И шести миллионов в данном случае будет мало. Даже слишком мало.
Я улыбнулся ему одной из своих лучших улыбок.