Пятеро. Именно столько было свободных стульев. Именно столько мы нашли представителей крупных племен, сидящих в тюрьмах по различным обвинениям, связанным с терроризмом и антиправительственной деятельностью. Кого-то не успели повесить, против кого-то не было достаточно доказательств…
Надо было видеть лица собравшихся. Кто-то даже пристал, намереваясь броситься то ли в дверь, то ли в окно…
– Я так понимаю… – усугубил выбор я, – что эти люди представители ваших племен, ваши родственники. Если это так, то их мнение тоже должно быть учтено…
Этот психологический трюк я отработал в Персии, в самом начале. Срабатывал без вариантов. Попробую объяснить…
Дело в том, что на Востоке кровное родство, принадлежность к одному роду, племени, племенной группе, исключительно важно. Чувство единения со своими – сильнее любого другого, например, чувства необходимости соблюдать закон или выполнять социальную роль (полицейский, судья, к примеру). В Афганистане из-за примитивности это чувство сильнее всего на Востоке. Таким образом, я разом поставил старейшин перед очень тяжелым выбором.
Если они скажут, что это не их люди, тем самым они обрекут себя на позор, скорее всего потеряют власть в племенах. «Бинанга» – слово, обозначающее «подлец», состоит из двух слов. «Би нанга», без родства, то есть тот, кто не чувствует родства, отрекся от родства, от рода, от племени, от родных людей. То, что человек сделал это перед лицом неверного, сделает преступление еще более тяжким. Отречься от этих людей они не могли, что бы те ни совершили.
С другой стороны, я прекрасно понимал, насколько они боятся этих людей. Арестованные, схваченные за терроризм, были молоды. Они доказали делами, кровавыми, жестокими делами, свою мужскую природу, свою удаль и свою преданность племенам. В то же самое время сидевшие здесь шейхи и эмиры были пожилыми людьми, их авторитет держался на прошлых победах, победах времен войн с англичанами. Каждый из них боялся того, что будет смещен представителями молодого поколения, которые одерживали победы здесь и сейчас. Короче говоря – они за свое место боялись. Был тут и обычный для любого общества конфликт поколений. Шейхи в отличие от молодых помнили, как здесь себя вели англичане, и могли сравнивать с тем, как сейчас ведут себя русские. Так что шейхи втайне были даже благодарны русским за то, что они изымали из племен наиболее пассионарных, наиболее опасных для них молодых претендентов на престол.
Я же получал право, основываясь на том, что шейхи публично признали этих людей за своих, спрашивать за их деяния со всего племени. Это намного серьезнее, чем кажется. Например, меньше месяца назад на базаре, где обычно русские (руси) покупали еду, произошел взрыв. Погибли люди – русские, афганцы. Погибла русская женщина. Как минимум двое из этих пяти уродов причастны к взрыву. Так вот, по законам шариата, особенно тем, какие вбивают в головы молодых горцев, это – джихад, а погибшие – мухарибы, то есть сочувствующие и помогающие, убийство которых законно. А вот по законам Пуштун-Валлай, которые здесь играют ту же роль, что и адаты на Кавказе, – убийство женщины есть тяжелейший харам, и я, как предводитель русских здесь, имею право объявить сделавшим это войну. И вырезать их до последнего человека. Я не собираюсь этого делать. Но рамки установлю, и прямо сейчас.
Шейхи понимают, что сидящие рядом с ними молодые люди угроза им самим, угроза и племенам, потому что они совершают действия, за которые может пострадать все племя. Если я правильно сейчас себя поставлю, война прекратится очень быстро.
– Итак, это ваши люди? – переспросил я.
Молчание.
– Я спрашиваю в третий и последний раз, это ваши люди?
– Да, эфенди… – ответил один из шейхов, не поднимая глаз.
– В таком случае, – сказал я, – они имеют право принять участие в джирге, ибо в джирге должны принимать участие все…
Арестованные занимали свои места. Шейхи по-прежнему старались не смотреть на меня.
– Я привез этих людей, – сказал я, – потому что эта джирга явно не первая. Я могу вам напомнить как минимум еще о двух, на которых вы точно так же говорили о своей преданности Белому Царю. Но после этого продолжала литься кровь, продолжали гибнуть невинные люди. Как вы смели нарушить клятвы?
– Но, эфенди, племена верны Белому Царю, – сказал один из присутствующих, – во всем виноваты ашрары [43] , идущие с другой стороны границы сеять зло. Аллах свидетель, наши люди не предавали клятвы!
– Все ли так считают?
Согласились все.
– Хорошо, – сказал я, – я принимаю ваши слова и верю им, как мужчина верит слову другого мужчины. Но так как кровь продолжает литься, я прихожу к одному выводу – поклялись не все, кто-то, кто не клялся, продолжает войну. Для того я и собрал здесь всех, в том числе и тех, кто не клялся, для того, чтобы объявить свою волю и выслушать вас. Итак, я говорю вам, что война с этих дней должна закончиться…
Не поняли… Сейчас поймете.
– …а поскольку войны больше нет, нет и необходимости в том, чтобы держать здесь значительные силы регулярной армии. Я подготовил приказ, в соответствии с которым через год здесь останется лишь четверо из тех десяти солдат, которые есть здесь сейчас. Еще через год их останется еще меньше…
И снова – молчание. Только испуганные глаза двоих представителей купечества. Я их понимаю – они в голове уже прикидывают, сколько потеряют. Русские – лучшие покупатели.
– За то время, пока мы находимся здесь, нас привечали улыбкой, но как только мы поворачивались спиной, норовили воткнуть нож в спину. Мы не верим больше в гостеприимство афганцев и не хотим больше здесь находиться.
Отныне вы сами должны будете обеспечивать безопасность своих племен и своих границ. Мы окажем вам помощь в этом, но на условиях, которые определим сами.
Так… начали задумываться. Многие еще помнят, что такое англичане. И не хотят, чтобы они вернулись.
– …Эта территория останется русской, и вы будете жить по русским законам, но следить за их соблюдением вы должны будете тоже сами. Его Величество Император желает, чтобы вы выбрали местные органы власти, какие сами пожелаете, и делегировали восемь депутатов от своей провинции в Волуси Джиргу, постоянно действующее Национальное собрание Афганистана.
Еще лучше понимают. И уже прикидывают, кого и как лучше оттереть от власти…
– …Что же касается ашраров, которые приходят из-за границы и сеют зло, то мы намерены уничтожать их по-прежнему, где и как сочтем нужным. Я приношу свои извинения людям племен, на чью территорию упадут бомбы и ракеты, – это необходимо для того, чтобы избавить вашу землю от ашраров, которые наносят вам вред, так же как и нам.
Еще лучше начали понимать…
– Здесь и сейчас вы должны обсудить свои нужды и сказать мне о них к концу этого дня. В Афганистане много провинций, и у меня нет времени, чтобы задерживаться здесь надолго. Мы обучим ваших учителей, чтобы они могли учить ваших детей, и мы обучим врачей, чтобы они могли лечить вас, как положено. Если кто-то из духовенства пожелает съездить в Мекку, Медину или Казань, мы также позаботимся об этом. Если кто-то из людей вашего племени хочет учиться на горного инженера, водителя, агронома, строителя дорог – вы подадите мне список таких людей, и я позабочусь о том, чтобы они попали в нужные школы, технические и реальные училища. Если вашим ополчениям нужно оружие и инструкторы, вы повторно принесете клятву верности, поручитесь за каждого из тех, кто это сделает, и вам будет выдано оружие, чтобы вы могли защищать землю своих племен от ашраров. Если между племенами произойдет конфликт, я лично позабочусь о том, чтобы рассудить вас по справедливости.