Она присела на диван рядом с Джеком. Диван тут же опасно просел. Ребеночек за последние два-три месяца существенно подрос, но чувствовала себя Мэгги очень неплохо. Да нет, она просто прекрасно себя чувствовала! Кожа ее сияла. Волосы блестели. Ее пышное тело взошло, как хорошее тесто в тепле. От нее даже пахло выпечкой, дрожжевым тестом, сладкими пирогами. Она догадалась об этом по взгляду Джека — то ли испуганному, то ли по-детски восхищенному.
— Чем это ты занимаешься? — спросил он.
— Готовлюсь. Мне еще многое нужно сделать, — серьезно ответила Мэгги. — Теперь ведь совсем скоро. Скоро здесь появится моя Куки.
— Куки? — переспросил Джек.
— Да, так ее зовут. Я тебе первому об этом рассказываю. — Мэгги снова улыбнулась, в душе ее пела радость. Джек, конечно, ее бросил, но ведь это по-прежнему тот человек, которого она любила; только справедливо, что ему первому она сообщила имя будущего ребенка. Она ограждающим жестом прикрыла рукой свой огромный живот. Там, внутри, крепко спала Куки, и вскоре она наверняка снова захочет есть. Мэгги вдруг подумала: а может, Джеку тоже хочется положить руку ей на живот, ощутить, как шевелится там маленький живой комочек? Ведь в тот, первый, раз, когда они еще жили вместе, он часто так делал. А сама-то я этого хочу? Или все это давно уже в прошлом?
Она посмотрела на Джека — вид у него был невероятно встревоженный. Даже рот как-то странно перекосился, и дышал он так, словно только что завершил долгую пробежку, взяв чересчур быстрый темп.
— Мэгги, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — ты немедленно должна все это прекратить и обратиться к врачу.
— И чем мне поможет врач? — спросила Мэгги. — Я же тебе говорю: чувствую я себя прекрасно. И мой ребенок тоже.
— Какой ребенок?! — заорал Джек. — Чей ребенок?! Откуда он взялся?! Из «Пиццы Хат»?! Подумать только, ты оформила декретный отпуск… готовишь детскую одежонку… делаешь все это… — Он махнул рукой в сторону детской с розовыми стенами и орнаментом в виде маленьких кексов. — Мэгги! Пойми: тебе необходима помощь!
— И ты вызываешься мне помочь? — шутливым тоном спросила она.
Джек пожал плечами.
— Да, конечно, я виноват. Мне не следовало сбегать из дома, да еще и без предупреждения. Но потерять ребенка… — Он отвернулся. — Я просто растерялся, Мэг, я не знал, как мне быть дальше. Вот и вел себя как последний идиот. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я действительно жалею, что так поступил?
— Жалеешь? — переспросила Мэгги, и ничто не дрогнуло в ее душе.
— Конечно, жалею! Мне вообще не следовало уходить от тебя. Теперь-то я это понимаю. Я, кстати, уже сказал Черри, что между нами все кончено. Я могу вернуться обратно в любой момент, когда захочешь…
— Вернуться обратно? — переспросила Мэгги.
Он кивнул.
— Я буду заботиться о тебе. И обязательно постараюсь вновь поставить тебя на ноги. А на работе я уже обо всем договорился. Твое место будет оставаться за тобой столько времени, сколько будет нужно. В конце концов, каждый четвертый житель Соединенного Королевства страдает от депрессии в тот или иной период своей жизни. Мы найдем хороших специалистов, посоветуемся с врачами, возможно, тебе назначат какое-нибудь успокоительное, скажем, «Прозак» или «Литий». А потом мы с тобой снова начнем заниматься, поработаем в спортзале — в общем, сделаем все, чтобы ты стала лучше относиться к себе самой. Как только ты начнешь сбрасывать вес, ты сразу преодолеешь и это… заблуждение.
— Ты думаешь, что я это преодолею? — удивленно спросила Мэгги. Впрочем, теперь она, кажется, рассердилась по-настоящему. — Ты, значит, вообразил, что ребенка я просто выдумала? Вот! Приложи-ка руку! — И она, схватив Джека за руку, приложила его ладонь к своему животу. — Ну что? Чувствуешь, как она там брыкается?
Джек отдернул руку и пробормотал:
— Кишечные газы. Только и всего.
— Ты так думаешь? — усмехнулась Мэгги.
— Ох, Мэгги, я не думаю: я знаю.
— Ну, тогда все. Убирайся! — Ее уже трясло. Да и Куки снова захотела есть, а из-за этого и у самой Мэгги всегда пробуждался аппетит. Она вспомнила, что в холодильнике стоит целая плошка протертого ревеня; с шариком мороженого это будет просто замечательно — именно то, что, как говорится, доктор прописал. — Нет у меня времени на всякие дурацкие разговоры, — заявила она, заметив на лице у Джека неприкрытое удивление. — У меня еще дел полно, настоящих дел в отличие от этой твоей «работы над собой»…
— Мэгги, пожалуйста, послушай! Я же люблю тебя… — пролепетал Джек.
И он, кажется, говорил правду. Теперь она ясно это видела. И все же прекрасно понимала: нет, слишком поздно. Куки куда важнее. А если Джек действительно хочет ее вернуть, тогда… что ж, пусть выбирает сам.
И она сказала:
— Если ты сможешь доказать мне, что действительно хочешь стать отцом моему ребенку…
— Да нет там никакого ребенка! — взревел Джек. — Нет и никогда не было! Ты все это выдумала! Ты так растолстела, потому что ешь не переставая, а вовсе не потому, что беременна!
— Не слушай его, Куки, — сказала Мэгги. — Он нам больше не нужен. — Она распахнула перед Джеком дверь. — Прощай, Джек. Очень жаль, но у тебя ничего не вышло.
После этого Мэгги поставила на телефон определитель номеров и автоответчик, а на входной двери установила глазок. Она была слишком занята подготовкой к появлению на свет своего ребенка, чтобы разбираться с чьими-то нелепыми вмешательствами в их жизнь. Все продукты она теперь заказывала на дом — ей казалось, что она подвергает себя ненужному стрессу, если хоть ненадолго оставляет дом, и потом, она была уверена: ничья помощь ей не понадобится; единственное, что ей нужно, это мир и покой.
После этого несколько недель никто Мэгги даже не видел. Она не отвечала на телефонные звонки и не подходила к двери, даже если кто-то упорно жал на кнопку звонка. Джек заходил к ней несколько раз, но безуспешно, хотя он мог бы поклясться, что раза два отчетливо слышал в глубине дома какое-то движение: Мэгги явно была там. Дверные замки она сменила, и Джек этому ничуть не удивился. Сперва он, правда, попытался втянуть в это дело полицию, но его первое обращение было встречено вежливым равнодушием, а второе — откровенными насмешками.
А что, сэр, разве ваша бывшая жена совершила какое-то преступление? Какие у вас основания предполагать, что вашей бывшей жене что-то угрожает? Она что, ограбила булочную? В общем, из полиции Джек ушел страшно злой, чувствуя себя бесконечно униженным, но состояние Мэгги продолжало его беспокоить. Он все чаще думал о том, что там происходит, в их бывшем общем доме, за аккуратно задернутыми занавесками. А там явно что-то происходило. Он начал следить за доставкой товаров, которые Мэгги привозили практически каждые два дня. По большей части это была выпечка — из различных булочных и кондитерских, — а иногда заказы из тех магазинов, что торгуют товарами для новорожденных. С курьерами Мэгги никогда не разговаривала; обычно они просто оставляли привезенные коробки на крыльце, а она потом их забирала. Однажды Джеку, следившему за домом Мэгги из своей машины, удалось увидеть свою бывшую жену: ее огромное, совершенно расплывшееся тело было завернуто в светло-розовый халат. Она вышла на крыльцо, только чтобы забрать большую упаковку каких-то кондитерских изделий, скорее всего пирожных, двигалась как-то странно, вперевалку, и вскоре вновь исчезла в темных недрах дома.