– Да, конечно.
И он подал мне его без дальнейших вопросов. Правильный мужик.
Я набрала номер. Будь на месте, только будь на месте!
Эдуард ответил после седьмого звонка.
– Эдуард, это я, Анита.
– Что случилось?
– Как тебе идея взять двух Мастеров вампиров, оба постарше Николаос?
Было слышно, как он проглотил слюну.
– С тобой никогда не соскучишься. Где встречаемся?
– “Цирк проклятых”. Есть у тебя лишний дробовик?
– Не при себе.
– А, черт. Ладно, встретимся перед “Цирком” как можно скорее. Сегодня действительно ад с цепи сорвется.
– Кажется, намечается отличный Хэллоуин.
– Там увидимся.
– Пока – и спасибо, что пригласила.
Эдуард говорил всерьез. Он начинал обыкновенным убийцей, но люди – слишком легкая дичь, и он перешел на вампиров и оборотней. Никогда еще ему не попадалось ничего, чего он не мог бы убить, а что такое жизнь, если в ней нет достойной цели?
Я посмотрела на Ларри:
– Придется мне одолжить твою машину.
– Никуда ты без меня не поедешь. Я слышал, что ты говорила, и в стороне не останусь.
Я начала было спорить, но на это не было времени.
– Ладно, тогда давай.
Он ухмылялся. Ему было приятно. Он не знал, что сегодня будет, против чего мы выходим. Я знала. И совсем не была счастлива.
Я стояла у входа в “Цирк проклятых” и глазела на волну маскарадных костюмов и толпу разряженных людей. Никогда я еще не видела здесь такой толпы. Эдуард стоял рядом со мной в длинном черном плаще с маской мертвой головы. Смерть, одетая смертью, – правда, забавно? Еще у него был привязанный к спине огнемет, пистолет “узи” и одно небо знает, что еще. У Ларри вид был бледный, но решительный. У него в кармане лежал мой короткоствольник. Об оружии он понятия не имел, и короткоствольник был всего лишь на всякий случай, но в машине он оставаться не стал. На следующей неделе, если будем живы, поведу его в тир.
Мимо нас прошла женщина в костюме птицы, обдав нас запахом духов и перьев. Мне пришлось поглядеть дважды, чтобы убедиться, что это только костюм. В сегодняшнюю ночь любой оборотень мог появиться открыто, и люди только скажут: “Классный костюм”.
Была ночь Хэллоуина в “Цирке проклятых”, и все было возможно.
К нам подошла стройная женщина, на которой не было ничего, кроме бикини и очень искусной маски. Ей пришлось подойти вплотную, чтобы заглушить рокот толпы.
– Жан-Клод послал меня привести вас.
– Кто вы такая?
– Рашида.
Я покачала головой.
– Рашиде два дня назад оторвали руку. – Я уставилась на нетронутую плоть ее руки. – Вы не Рашида, этого не может быть.
Она подняла маску, показав лицо, и улыбнулась.
– Мы быстро исцеляемся.
Я знала, что у ликантропов раны заживают быстро, но ведь не так быстро и не такие раны. Век живи – век учись.
Мы пошли в толпу за ее качающимися бедрами. Я левой рукой поймала руку Ларри:
– Не отходи от меня ни на шаг.
Он кивнул. И я пошла через толпу, держа его за руку, как ребенка или любовника. Мне была невыносима мысль, что он может пострадать. Нет, что он может погибнуть. Сегодня главным пугалом была смерть.
Эдуард шел за нами по пятам. Безмолвный, как его тезка, надеясь, что вскоре кого-нибудь убьет.
Рашида вела нас к большому полосатому цирковому шатру. Как я понимаю, к кабинету Жан-Клода. Человек в соломенной шляпе и полосатом пальто заступил нам дорогу:
– Извините, все билеты проданы.
– Перри, это я. А со мной те, кого Жан-Клод велел привести.
Она ткнула большим пальцем в нашу сторону.
Человек отошел в сторону, полог приподнялся и пропустил нас. У него над губой была полоска пота. Да, было жарко, но пот этот был не от жары. Что же твориться там в шатре? Не может быть, чтобы что-то слишком плохое, иначе они не впустили бы толпу зрителей. Или… впустили бы?
Огни сверкали ярко и горячо. Мне стало жарко под свитером, но я его не сняла. Терпеть не могу, когда люди пялятся на мой пистолет.
Круглые занавесы были подняты до потолка, отделив две занавешенные зоны на большой арене. Вокруг скрытых зон стояли прожекторы. Занавесы играли, как призмы, и с каждым нашим шагом меняли цвет. Не знаю, была это ткань или игра света. Что бы это ни было, эффект был сильным.
Рашида остановилась перед самыми перилами, которые отделяли толпу от арены.
– Жан-Клод велел, чтобы все были в маскарадных костюмах, но у нас нет времени. – Она потянула меня за свитер. – Снимите куртку, так сойдет.
Я вытащила мой свитер из ее рук.
– О чем вы говорите? Какие костюмы?
– Вы задерживаете представление. Бросьте куртку и пойдемте.
Грациозным ленивым прыжком она перемахнула через перила и пошла босиком по белой арене, махнув нам рукой, чтобы мы шли следом.
Я осталась, где была. Никуда я не собиралась идти, пока мне не объяснят, что происходит. Ларри и Эдуард остались со мной. Публика стала на нас поглядывать, ожидая, что мы сейчас покажем что-то интересное.
Мы стояли и ждали. Рашида исчезла в занавешенном круге.
– Анита!
Я обернулась, но Ларри смотрел на арену.
– Ты что-то сказал?
Он покачал головой.
Я посмотрела на Эдуарда, но это был не его голос.
– Жан-Клод? – шепнула я.
– Да, это я, ma petite.
– Где вы?
– За занавесом, куда ушла Рашида.
Я покачала головой. Его голос отзывался резонансом, легким эхом, но в остальном был совершенно таким же, как всегда. Может, я могла говорить с ним, не двигая губами, но если так, то я не хотела об этом знать.
– Что происходит? – шепнула я.
– Мы с мистером Оливером заключили джентльменское соглашение.
– Не понимаю.
– С кем ты говоришь? – спросил Эдуард.
Я тряхнула головой.
– Потом объясню.
– Войдите в мой круг, Анита, и я объясню вам все одновременно с публикой.
– Что вы сделали?
– Все, что мог, чтобы спасти жизни, ma petite, но кто-то сегодня умрет. И это будет в круге, куда призваны лишь солдаты. Мирное население сегодня умирать не будет, кто бы ни победил. Мы оба дали слово.