– Лариса Дмитриевна, где ваш муж? – грубо перебила ее я.
– Что?!
– Где ваш муж, где отец Глеба, я спрашиваю?
– Ах, отец! – воскликнула она. – Видишь ли, у него сейчас очень много работы, командировки, то да се, длительные, – она широко улыбнулась, получилось фальшиво.
– То есть, я так понимаю, он ничего не знает о том, что здесь творится?
Она хлопнула несколько раз густо накрашенными ресницами, надула губы:
– В смысле?
– Без смысла! Ваш муж – отец Глеба – почему-то предпочел не принимать участия в вашем мероприятии. Или он вообще не знает о том, что у вас тут творится?
– Василиса, что ты говоришь! – она округлила глаза. – Всегда такая вежливая девочка и вдруг грубишь старшим, – она осуждающе покачала головой.
– Ау! Лариса Дмитриевна, вы меня слышите? Я, между прочим, ровесница вашего сына. Но его вы не считаете мальчиком, иначе не разрешили бы жениться, ведь так?
– Что ты, что ты! – Она начала махать на меня руками и вдруг стала похожа на здоровенную курицу, остроклювую, пучеглазую, растрепанную, пеструю, аж в глазах рябило.
– Я думала, ты желаешь ему счастья! – закудахтала патетически. – Ах-ах… ах-ах-ах… – и побежала по коридору, растопырив руки-крылья, потряхивая рыжевато-красным хохолком-гребешком.
– Стойте! Стойте же! – Я понеслась следом, но она успела куда-то свернуть, войти в какую-то дверь и затаиться там. Я дергала дверные ручки, распахивала, заглядывала, бабахала что есть сил и бежала дальше. За одной из дверей толпились люди, и Глеб был среди них, я влетела и, ни на кого не обращая внимания, потребовала, чтоб он немедленно подошел ко мне.
Громко стуча каблуками, вошла одна из бесчисленных теток. Лицо угрюмое. И этим вражьим элементом была я.
Тетка несла в руках несколько целлофановых пакетов. В пакетах – еда, месиво из винограда, помидоров, пирожков…
– Для кочета, – жутко осклабившись, сообщила она, рассовывая пакеты в протянутые руки гостей. Мимо меня она прошла, словно я – пустое место. Было бы возможно – она прошла бы сквозь меня.
– Пирожок хочешь? – миролюбиво спросил Глеб.
– Нет, спасибо. Это – для кочета, для петуха то бишь. А кочет – ты! На откорм и в суп, чтоб был наваристее.
Глеб поднес пирожок ко рту, но остановился, так и не надкусив.
– Это же просто обычай! Старый деревенский обычай! – Он всем своим видом показывал, что не хочет ссориться. Зато я хотела:
– Уходящий корнями в далекое прошлое твоей семьи, твоего рода, твоей деревни, – парировала. – Обычай, обрекающий тебя на роль шута в спектакле абсурда! А я? Кем тебе прихожусь я? Меня можно просто сбросить со счетов? Я – никто?!
– Ты не права, – Глеб попытался остановить меня, но не было уверенности в его голосе. Что-то мешало. Я знала что.
Родня тешила его самолюбие, давала иллюзию значимости, верховности, главы рода…
Но неужели он ничего не понимал?! И имела ли я право бросить его здесь на растерзание? Даже если мы больше никогда не будем вместе, даже если я разлюбила его?
Ведь это же он – Глеб, тот самый парень, с которым мы встречались последние два года, с которым познакомились во время волшебных рождественских каникул в деревне, где живут мои бабушки, а у его родителей есть небольшой дом. О, сколько воспоминаний связано с этим домом! Сколько праздников и вечеринок мы в нем устраивали, сколько времени провели, сколько приключений пережили. Взять хоть наш с Дашкой весенний приезд, когда мы решили посмотреть на настоящий шабаш ведьм. Насмотрелись, конечно. Чуть дом не сожгли. Пожарная машина приезжала. Но ведь Глеб ни слова не сказал и приехал с самой ранней электричкой, потому что мы сами на себя навлекли беду, а они с Олегом примчались нас спасать. А как мы отмечали Ивана Купалу! Какой костер у нас был, мы же через него вместе с Глебом прыгали, крепко держась за руки. И не разжали, хотя страшно было, кострище здоровенное, угли полыхали… И Дашка с Олегом прыгали…
Правду говорят о настоящих друзьях – мы вместе прошли огонь, воду и медные трубы. Вот и мы с Глебом на медных трубах сломались.
И не только мы. Дашка с Олегом тоже.
Господи, да где же они? Где Дашка? Где Олег? Теперь, когда надо срочно спасать Глеба, их и след простыл. Нашли время ссориться и ревновать. Ведь друг пропадает, не ведает, что творит, оболванили его окончательно.
Господи, сколько же дней длится этот кошмар? Как давно мы здесь?
Какое сегодня число? Какой день недели?
И главное, я что-то еще вспомнила, связанное с кочетом. Кочет – это петух, так? В языческой традиции во время празднования Солнцеворота на костре сжигали петуха – своего рода жертвоприношение. Только кому? Еще при Петре Первом петухов жгли, непременно белых почему-то. В отличие от жрецов вуду, те, кажется, жгут черных кочетов. Вряд ли среди родственников Глеба найдутся жрецы вуду, но что они исповедуют на самом деле, кто их знает? Может, они какие-нибудь сектанты, а что, их сейчас развелось – и не перечислить. Кого только нет. В этом Богом забытом предместье завелся какой-нибудь проповедник, завлек в свои сети целое семейство, а что – запросто! Запудрил мозги завклубом, и в том самом зале, где короновали Глеба, зомбировал всю его родню. Теперь они подбираются к тем, кто не присутствовал: Ларису – маму Глеба – они быстренько заполучили, остался сам Глеб и его отец. Так, это понятно. Но есть одно «но» – я. Не вписываюсь я в эту схему. Если только у меня какие-то особые способности и я не поддаюсь внушению. Так, уже ближе. Мы – друзья Глеба – тоже должны были влиться в секту, но по каким-то причинам нас не инициировали. А Глеб, как наиболее восприимчивый и перспективный, поддался. Постепенно они устраняют нас – как препятствующих обращению Глеба. Олега и Дашку уже куда-то дели. Остаюсь я. Пока на меня никто не покушался, но ведь я и не предпринимала ничего.
Нестыковка! Меня одурманили, это точно. Вся история с уродцем и его похоронами – бред чистой воды, галлюцинация. Итак, меня тоже зомбируют, причем активно. Я сопротивляюсь.
Что-то ускользало, важное, даже главное.
Как там говорит Дашка – «ищи, кому это выгодно».
Пока я не видела никого, кто показался бы мне особенно опасным. Скорее все родственники выглядели как актеры плохого провинциального театра, слишком ненатурально. Они играли роли. Разыгрывали представление.
Из всего этого можно сделать только один вывод: никакой свадьбы не будет. Здесь все и всё ненастоящее.
Я в эпицентре чудовищного розыгрыша. Глеб – жертва. Кто палач? И состоится ли казнь?
Надо искать помощь. Одной мне никак не справиться. Я слишком запуталась, вот если бы со мной была Дашка! Она бы смогла взглянуть на все со стороны.
Подготовка шла полным ходом. Деловитые и молчаливые сновали туда-сюда бесчисленные родственники. Я стояла в стороне и наблюдала в некотором отупении. На меня никто не обращал внимания.