Credo, quia absurdum [5] .
Едва дождавшись восьми утра – звонить раньше он не решился, хотя сгорал от нетерпения, Федор предложил Андрею встретиться немедленно.
– Нашли что-нибудь? – спросил Андрей, не ожидавший от жизни ничего хорошего.
– Кое-что, – туманно ответил Федор. – В девять, на старом месте. – И, прежде чем тот успел ответить, Федор отключился.
Андрей вернулся в спальню. Валерия спала. Он смотрел на сбитые простыни и видел перед собой «любовное ложе» на даче, где Лерка встречалась с Венькой… или еще с кем-то. Там были такие же сбитые простыни. Впервые он подумал, что те двое, его жена и ее… друг, занимались тем же, чем он и Валерия. Он теперь знал, как это бывает, и в нем шевельнулось что-то вроде сочувствия к Лерке. Может, он и раньше знал, да забыл. Он невнятно подумал, что если «это» приходит, то остановить его невозможно. Любовь ли, страсть ли, разврат ли…
Он потянул легонько за край одеяла. Валерия вздохнула порывисто, но не проснулась. А он все тянул одеяло к себе, пока не стянул совсем. Сидел рядом, рассматривая ее. Плоский живот с нежной ямкой пупка, тонкие разбросанные руки ладонями кверху – открыта и беззащитна… родинка на бедре слева… круглые маленькие соски… жилка, бьющаяся в ямке у шеи… светлые волосы, как птичьи перышки… шрам на правой коленке…
Смотрел и не мог насмотреться. Как в последний раз. Чувствуя ком в горле от нежности, любви и жалости…
День был пасмурный, теплый и безветренный. Аллеи парка терялись в белесом утреннем тумане. Федор уже ждал его. Был он в длинном плаще, черном на сей раз, и в черной широкополой шляпе. «Только страусиного пера не хватает, шпаги и кобылы, – неприязненно подумал Андрей. – Шевалье д’Артаньян!» Глаза Федора прятались за большими темными очками.
Мужчины поздоровались и, не сговариваясь, побрели по мокрой дорожке в глубь парка.
– Андрей Николаевич, – начал Федор без долгих предисловий, – что такое «Бородавки святого Джона»?
– Препарат такой… вроде валерианки, – ответил не сразу Андрей, не ожидавший подобного вопроса. – Наше предприятие выпускает.
– Какая разница между «Травой святого Джона» и «Бородавками святого Джона»?
– Никакой, это одно и то же. «Трава» – официальное название, а «бородавки»… придумала жена.
– Почему вдруг «бородавки»?
– Это… смешная история. Года два назад жене привезли из Америки снотворное из трав, называлось оно по-английски «St. John’s Wort», что значит «Трава святого Джона». Жена неправильно перевела это слово, перепутав с английским «wart» – «бородавка». В итоге получились «бородавки святого Джона». Мы ее долго доставали потом этими бородавками. А… зачем это вам?
– Так, любопытное название. Я бы хотел получить образец «бородавок», если можно.
– Можно. Давайте заедем в наш фирменный магазин, только и всего. Этот препарат довольно хорошо реализуется, кстати. У жены… легкая рука. – Андрей едва не сказал «была», но вовремя прикусил язык и замолчал.
– Идет. А сейчас я хочу показать вам список сокращенных имен, возможно, возникнут какие-то ассоциации со знакомыми людьми.
– Это вы нашли в компьютере жены?
– Да. Там были материалы, записанные шифром. В результате расшифровки…
– Как вам удалось расшифровать их?
– Тайны ремесла, – сказал Федор скромно. – У вас свои, у меня свои. – Он не собирался объяснять Андрею, что это-то и шифром назвать нельзя, не желая лишать себя лавров победителя. – Узнаете кого-нибудь?
– «Ром» – видимо, «Ромашка», подруга жены, та самая…
– Я так и думал. А остальные? «Святой Джон с двумя нулями»? «Крис»? «Ари»? Ничего не напоминает?
– Нет, пожалуй, – ответил Андрей, рассматривая бумажку с именами и числами. – Ничего.
– Жаль. А даты?
– Все даты? – недоуменно спросил Андрей. – Ничего. Разве можно помнить, что было полгода и больше назад?
– Если в этот день произошло что-нибудь запоминающееся, то можно. Например, о чем говорит вам дата «тринадцатое декабря прошлого года»?
Андрей задумался.
– Ни о чем ровным счетом, – ответил наконец. – А что произошло тринадцатого декабря?
– Не знаю. Знаю только, что это начало. Точка отсчета.
– Начало чего?
Федор пристально смотрел на Андрея сквозь темные стекла, о чем тот мог только догадываться.
– Почему вы в очках? – спросил он, не удержавшись. – Туман ведь.
– Это маскировка, – ответил Федор серьезно.
– Вы думаете, вас в очках не узна€ют?
– Дело не в этом, – ответил Федор и снял очки. Сочный синяк наливался у него под правым глазом.
Андрей присвистнул.
– Кто это вас так?
– Если бы я знал… – задумчиво ответил Федор. – Если бы я только знал… ваше дело, возможно, было бы уже закончено.
– Это… он?
Андрей был поражен. Убийца являлся для него чем-то несуществующим и абстрактным. А Федор, оказывается, держал его в руках и выпустил.
– Не знаю. Может, и он. Ну, ничего, я этого святого Джона… достану. Дело чести. – Он осторожно потрогал синяк.
– А где вы с ним… пересеклись?
– В одном месте. Я бы не хотел это обсуждать, Андрей Николаевич. Пока. Как ваша жена?
– Ничего. Лучше уже. Она лечится у известного психиатра, я упоминал о нем.
– Да. Память к ней по-прежнему не вернулась? Что он говорит, ваш психиатр?
– Говорит, есть надежда. Она становится увереннее… меньше боится. Мы даже ходили в ресторан… Кстати, – вспомнил он, – какая-то женщина просила жену позвонить ей.
– Давайте по порядку, Андрей Николаевич. Как называется ресторан?
– «Белая сова», это такой…
– Знаю. Что за женщина?
– Я ее не видел. Вернее, видел только сзади. Крупная блондинка в красном платье.
– Блондинка? Интересно… Она угрожала вашей жене?
– Нет. Скорее, просила. Просила позвонить.
– Вы не пытались поговорить с ней?
– У меня мелькнула мысль, что она могла знать жену… Но она сразу же исчезла.
Несколько минут они молча брели в тумане, который в глубине парка оказался гуще, чем на окраинах. Воздух был полон зябкой влагой. Туман скрадывал их шаги, давил и заполнял пространство едва слышными собственными звуками, напоминавшими чмоканье лопающихся пузырей болотного газа, далекую капель вразнобой, приглушенный треск веток.