– У меня есть еще вопрос к вам, – произнес вдруг Федор, и Андрей вздрогнул.
– Да… – Он повернулся к нему.
– Андрей Николаевич, где ваша настоящая жена?
Федор задал свой вопрос негромко, обыденным тоном, но слова его произвели эффект разорвавшейся бомбы. Андрей, побледнев, пристально смотрел ему в лицо. В его глазах было такое изумление, что Федор поздравил себя с успехом. Попадание в десятку. Если минуту назад он еще сомневался, то теперь уверился в своих подозрениях на все сто.
– Как вы… – хрипло произнес Андрей. – Откуда вы… Как вы догадались?
– Это было нетрудно, – небрежно ответил Федор. – Помните, я рассказывал вам о рефлексии? Я просто поставил себя на место мужа… Что сделал бы я в подобной ситуации? – Как опытный оратор, он выдержал долгую паузу. – Первое: я бы не разрешил проводить сеансы терапии дома. Ей ведь не только слова нужны, нужны и другие методы лечения, тесты всякие. Не знаю, я не специалист. Второе: я бы увиделся с человеком, который ее спас, расспросил бы его, что да как. Узнал бы, что он вдовец, что его жену полгода назад зарезали грабители в двух кварталах от дома. Он пьет, у него два мальчика – шести и девяти лет, которые забыли, когда ели досыта в последний раз. Дал бы ему денег. Третье: заявил бы в полицию. Я бы не прятал ее от друзей – ей нужны положительные эмоции. Открыл бы дверь настежь и позвал всех. – Федор говорил невыразительно, но каждым словом он словно гвоздь забивал. – Что еще? – Он задумался на миг. – Да! Я был бы счастлив иметь в доме такого преданного человека, как Элеонора, а вы уволили ее. Вашу экономку это весьма задело. Из беседы с ней я узнал, что вы с женой очень плохо жили. Перед самым отъездом вы ударили ее за то, что она потребовала развода. И спите вы уже больше года в разных постелях. Это совсем не вязалось с тем, что видел я. Я видел вас обоих, Андрей Николаевич, в тот вечер, когда проводил обыск в вашем доме. Вы целовались под фонарем, как школьники. Я не хочу сказать, что супруги после стольких лет брака не целуются, отнюдь. Целуются… но не так! Муж, бьющий жену по лицу, не целует ее так, как вы целовали эту женщину. – Он помолчал. – Я держал в руке ладонь вашей… мнимой жены, – продолжил он после паузы, – и понял, что ее руки не знакомы со всей той косметикой, что я видел у вас в ванной. Я рассматривал в альбоме фотографии вашей жены. Ваша жена и эта женщина действительно очень похожи, но это разные люди. Тип другой, характер другой, кураж другой. Вот так. – Он замолчал. Потом сказал веско: – Ваше странное поведение, Андрей Николаевич, перестает быть странным только в одном случае – если предположить, что эта женщина не ваша жена. Только в этом случае вам нельзя обращаться в полицию, ни к чему встречаться с путевым обходчиком, и нужно держать ее вдали от друзей, избавиться от Элеоноры и так далее. И тогда возникает два вопроса, Андрей Николаевич. Первый! – Он снова значительно помолчал, подчеркивая важность того, что собирался сказать. – Где же на самом деле ваша жена? И второй – на что вы рассчитываете и как собираетесь выпутываться из этой ситуации? Второй – так, любопытства ради. – И добавил напоследок: – Как я понимаю, ваша жена вряд ли вернется…
– Не вернется, – произнес Андрей хрипло. – Все ваши аргументы не доказательство, мои странности вполне объяснимы… в данных обстоятельствах. Я имею в виду полицию, Элеонору, друзей… Но вы правы – эта женщина действительно не моя жена. Отдаю должное вашей проницательности.
– Что случилось с вашей женой?
– Мою жену убили… задушили.
Федор присвистнул.
– Кто?
– Я не знаю.
– Андрей Николаевич, давайте по порядку. И с самого начала.
– Пятнадцатого октября, как вам известно, моя жена уехала в Севастополь. У нас там дом. Я не поехал ее провожать, отвез Лерку на вокзал мой шофер, усадил в поезд. Накануне мы поссорились – она ни с того ни с сего потребовала отдать ей фабрику, наговорила мне гадостей, потребовала развод… Я ударил ее в первый раз в жизни… в ответ на ее слова о том, что я… Неважно. Не сдержался, о чем сожалею. Больше я ее не видел… живой. – Он замолчал, уставившись в пустоту, которая медленно затягивалась белесой пеленой тумана. Федор тоже молчал. – Шестнадцатого я заехал на дачу за бумагами, которые оставил там неделю назад – мне там хорошо работается, лес, тишина. Бумаги лежали в прихожей, я взял их и уже собирался уйти, как вдруг, сам не знаю почему, открыл дверь в спальню. Было темно. Я включил свет и увидел жену… в постели, мертвую. С синими пятнами на шее…
Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что долго сидел в кресле у кровати. Сказать, что я испугался – значит ничего не сказать. Я был уверен, что мне никто не поверит. Все решат, что я застал ее там сразу после любовного свидания и… убил. Накануне я ее ударил. Спали мы раздельно, о чем вы уже знаете. У жены был любовник… или любовники.
– Вы знаете кого-нибудь из них?
Андрей молча полез во внутренний карман плаща, вытащил желтый конверт, протянул Федору. Тот принялся разглядывать фотографии.
– Откуда они у вас? Вы наняли детектива?
– Нет, их мне передала… жена этого любовника. Его зовут Вениамин Сырников, работает у меня юрисконсультом.
Федор вспомнил дневник Валерии Павловны, где она назвала Вениамина Скупым рыцарем, и спросил:
– Что он за человек?
– Мы росли по соседству, учились в одном классе. Обыкновенный мужик. Импозантен, нравится женщинам, не особенно счастлив в браке. Суховат, рачителен, из тех, кто бережет копейку. Признаться, я был удивлен выбором жены. Я думал, это… совсем другой человек.
– Речицкий?
– Да. Оказывается, не Речицкий. Возможно, это сплетни. Не знаю.
– Сырников мог убить ее?
– Не думаю. Вениамин осторожен и трусоват. Он вчера звонил, просил прощения. Скорее, это Речицкий. У него репутация скандалиста и хулигана. Хотя… вряд ли. Речицкий ударил бы ножом, не стал бы душить… тут нужно хладнокровие и присутствие духа, как мне представляется. Месть за измену как-то больше ассоциируется с оружием… если это было убийством из мести… если Речицкий знал о сопернике…
– А Отелло?
– Да… вы правы. Не знаю. Ничего не знаю. Я представил себе допросы, суд, свидетелей… и подумал, что… – Андрей беспомощно умолк.
– Где вы ее… похоронили?
– В лесу. Я действовал, как в трансе. Самое главное для меня тогда было убрать ее с глаз долой… спрятать. Я больше ни о чем не мог думать. Мысли пришли уже потом. Я думал о том, как поймать убийцу. Я говорил себе: он ждет, что ее обнаружат. Он станет беспокоиться, он выдаст себя чем-нибудь. До приезда жены оставалось три недели, за это время что-нибудь прояснится, думал я. Я поступил, как последний дурак, сам все запутал… я понимаю… По свежим следам его можно было найти… Наваждение какое-то…
– Я не понимаю, каким образом убийца туда попал. В это время дачи стоят пустые. Случайность? Или он следил за ней? Вы заехали за бумагами, а он что там делал? Кстати, дверь была открыта?