– Майор Коренной, убойный отдел. Господин Амосов, я так понимаю?
– Да, – удивленно проговорил Николай Николаевич, чуть приподнимаясь. – А…
– Вот постановление на обыск. – Перебив его, майор протянул Амосову ордер.
Тот с непонимающим видом взял его, автоматически пробежал глазами и пробормотал:
– Ничего не понимаю… Это ерунда какая-то, ошибка!
– Это не ерунда, а подписанный прокурором ордер, – сурово поправил его майор, молча выдернул постановление из рук оторопевшего хозяина кабинета и, не обращая больше на него никакого внимания, кивнул своим подопечным: – Приступайте!
Двое из них сразу прошли вперед и принялись методично осматривать шкафы. Один подошел к Амосову и сказал:
– Стол освободите, пожалуйста.
Амосов в полной растерянности отошел в сторону, зашуршав стулом. Гуров, тоже пока не улавливая сути происходящего, встал у окна, наблюдая за действиями непрошеных гостей.
Эти люди не были ему знакомы – они из убойного отдела другого района. Не знали они в лицо и Гурова, хотя, возможно, и слышали его фамилию. Но полковник пока что не спешил представляться.
В этот момент в кабинет протиснулся высокий шкафообразный мужчина, очень коротко стриженный, что позволяло несколько сгладить явно намечавшуюся лысину. На вид ему было около сорока лет. Взгляд его был острым и колючим. Он подошел к Коренному и негромко, но очень уверенно спросил:
– А на каком основании все это происходит?
– Да! – словно почувствовав поддержку, подал голос и Амосов, видя, как из шкафов вынимаются и небрежно кладутся на пол бумаги и коробки. – Что за самоуправство?
Майор Коренной не удостоил обоих ответа. Он молча открыл одну из коробок и вывалил содержимое на пол. Оттуда посыпались какие-то бумаги и свертки.
Николай Николаевич побагровел и громко воскликнул:
– Да что это за хамство такое? Я буду жаловаться вашему руководству!
У лысоватого типа заходили желваки. Он сделал шаг в сторону Коренного, но тот, ничуть не смутившись, усмехнулся и спросил:
– Вы, собственно, кто тут будете-то?
– Это мой начальник охраны! – продолжал разоряться Амосов. – Не думайте, что меня можно запугать силовыми методами!
– То есть вы никто, и звать вас никак, – прокомментировал Коренной и уже откровенно грубо добавил: – Отойдите в сторону и не мешайте обыску! Иначе я вас привлеку! Наши действия абсолютно законны, – сунул он под нос лысоватому начальнику охрану ордер на обыск.
Тот быстро, но очень внимательно прочитал его и молча отошел в сторону, лишь бросив на своего шефа короткий взгляд. Амосов только развел руками и вытер пот со лба.
– Виталий Викторович! – тем временем произнес один из обыскивавших стол. – Смотрите!
Он вытащил из нижнего ящика стола сверток и, развернув его на ладони, протянул Коренному. Гуров увидел, как глаза Амосова расширились от изумления и недоверия. На белом лоскуте лежал черный пистолет. Пистолет Макарова, полковник узнал его с первого взгляда.
Коренной просверлил пистолет глазами, потом перевел взгляд на Амосова и процедил:
– На каком основании, говорите? Понятые, сюда!
В кабинет испуганно протиснулись две девушки, на бэйджах которых значились их имена и надпись: «ОТДЕЛ ЛОГИСТИКИ». Они робко переглядывались.
– Так, на ваших глазах производится изъятие… – сухим казенным голосом принялся диктовать майор, а молодой сержант старательно застрочил протокол.
Амосов, стоявший рядом с Гуровым и онемевший от увиденного, нервно дергался и чуть было не подпрыгивал на месте.
– Таким образом, считаю необходимой мерой взятие подозреваемого под стражу, – заключил тем временем Коренной. – Распишитесь!
Девочки боязливо прошли по очереди к столу и поставили в протоколе свои подписи.
– А вы кто? – обратил наконец на Гурова свое внимание майор.
– Полковник Лев Гуров, Главное управление МВД, – отчеканил Гуров, доставая удостоверение. – Можно спросить, по чьему распоряжению вы здесь находитесь?
– По распоряжению начальника отдела полковника Молотова, – невозмутимо ответил майор. – Можете не сомневаться, у нас все в ажуре! – И помахал перед носом Гурова ордером.
Гуров даже не стал его смотреть – он и в самом деле не сомневался, что Коренной со товарищи действуют в рамках закона. Но откуда они узнали про пистолет? И почему он находится в столе Амосова? Не он же, в самом деле, застрелил собственную дочь! Хотя Гурову на своем веку пришлось повидать всякого и наработанный опыт приучил его не удивляться ничему, тем не менее он был уверен, что Амосов не стрелял в Дану. Во-первых, у него железное алиби, а во-вторых, он и в самом деле был на грани нервного срыва, когда сидел подле трупа дочери в лесу. Так не сыграешь, Гуров был уверен. Значит, кто-то решил его подставить…
– Это подстава! – в унисон мыслям полковника закричал Амосов. – Неужели вы не понимаете? Вы что, хотите сказать, что из этого пистолета застрелили мою дочь? Но при чем тут я?
– В вашем кабинете кто-нибудь бывает в ваше отсутствие? – спросил Коренной.
– Нет! – замотал головой Амосов.
– Ключи от него у кого-нибудь, кроме вас, имеются?
– Нет! – снова повторил Николай Николаевич.
– Нет? – Майор в упор посмотрел на него и, так как тот молча хлопал глазами, удовлетворенно произнес: – Не-ет. Следовательно, так и запишем.
Затем сделал знак своему сотруднику в гражданской одежде, тот шагнул вперед и, достав наручники, защелкнул их на запястьях Амосова. Николай Николаевич от ужаса вновь обрел дар речи. Подняв свои закованные руки и взирая на них с каким-то кошмаром в глазах, он быстро заговорил:
– Послушайте, это черт знает что! Вы вообще что себе позволяете?
– Все действия строго по инструкции, – невозмутимо произнес майор.
– Я уважаемый человек! – заголосил Амосов. – Я известный в городе общественный деятель! Я… Я директор благотворительного фонда, владелец крупной фирмы, меценат, в конце концов! Вы что, думаете, что можете вот так запросто со мной обращаться? Да я вас в пух и прах разнесу!
– Пожалуйста, лет через десять-пятнадцать, – саркастически проговорил Коренной. – Когда вновь выйдете на свободу. И если сохраните к тому времени свои регалии.
– Что-о-о?! – чуть не задохнулся Амосов. – Какие пятнадцать лет? За что?
– За убийство, – спокойно ответил майор.
– Какое еще убийство? – заорал Амосов. – Что вы хотите мне приписать?
Коренной неторопливо достал из папки несколько исписанных шариковой ручкой листков, перевернул первый из них и прочитал:
– Двадцать девятого августа, в три часа сорок минут, в собственной квартире было обнаружено тело Амосова Виктора Николаевича, шестидесятого года рождения. Смерть наступила приблизительно в два часа ночи от выстрела в висок из пистолета Макарова, что следует из пули, извлеченной из его тела.