Николай Николаевич моментально спал с лица и словно сдулся, как лопнувший детский шарик. Он уже не кричал, не возмущался, не грозил, а лицо его приобрело сероватый оттенок и какое-то жалко-растерянное выражение.
– Началось! – шепотом произнес он, падая на стул и бессмысленным взглядом утыкаясь в стену.
Гуров нахмурился. Он впервые слышал имя Виктора Николаевича Амосова, но, судя по всему, это был близкий родственник Николая Николаевича. Вероятнее всего, родной брат. И Гуров с трудом представлял пока, каким образом он вписывается в ситуацию с гибелью Даны Амосовой.
Николай Николаевич прижал руки к лицу и несколько раз провел ладонями по щекам, словно делая массаж. Лицо у него при этом было такое, как будто у него внезапно заболели все зубы. Он опустил голову и, покачивая ею из стороны в сторону, что-то прошептал себе под нос. Затем резко выпрямился и без эмоций спросил:
– А кто вообще опознал, что это мой брат? Кто вам сообщил?
– В первую очередь соседи, – сказал Коренной. – И потом, какие могут быть сомнения, если он был найден в своей квартире? И еще. Показания соседей гласят, что вашу машину видели прошедшей ночью у дома Виктора Амосова. И если учесть, что вы в ту ночь сбежали из больницы, то… – он красноречиво развел руками.
Николай Николаевич перевел взгляд на пистолет. Кажется, смысл происходящего стал доходить до него и показался столь чудовищным, что Амосов медленно приподнялся на стуле и, тыча пальцем в оружие, с присвистом прошептал:
– И вы что… Вы хотите сказать, что это… я? – Последнее слово он произнес совсем тихо.
Майор молчал, как и все остальные. Потом сделал знак своему помощнику, и тот повернулся к Амосову:
– Следуйте за нами.
– Куда? Куда вы собрались меня вести?
– В камеру, куда же еще! – не выдержал Коренной. – В следственный изолятор.
– Я никуда не пойду! – выкрикнул Амосов, тряся руками, словно пытаясь сбросить наручники. – Не имеете права! Я не убивал Виктора! А уж Дану и подавно! То есть я хочу сказать, что я вообще никого не убивал! И пистолета у меня никогда не было!
Он закрутил головой, словно ища поддержки, однако никто из персонала не выступил в его защиту. Да и что можно было сказать, когда налицо столь весомая улика? Амосов в отчаянии перевел взгляд с начальника охраны на Гурова. Увы, они оба также ничем не могли помочь ему в сложившихся обстоятельствах. Полковник был весьма озадачен открывшимися фактами, и сначала следовало проанализировать их, чтобы сделать какие-то выводы.
Майор Коренной повернулся к Амосову и сказал:
– Итак, алиби у вас нет – раз. Пистолет, из которого убили вашего брата, найден в вашем столе – два. Вам этого мало?
Амосов лишь шумно дышал, переваривая услышанное.
– Все ясно, – властно кивнул майор. – Вперед!
Подчиненный Коренного поднял взгляд на Амосова. Тот уже несколько пришел в себя и вернул былую уверенность, а также инстинкт самосохранения. Выражение его глаз свидетельствовало, что он сосредоточенно размышляет над дальнейшими действиями и поисками выхода. Однако спорить с властями Амосов больше не стал и проследовал за сотрудниками убойного отдела. У дверей кабинета обернулся и, глядя прямо в глаза Гурову, произнес:
– Это подстава! – Потом сглотнул слюну, посмотрел на своего начальника охраны и громко и четко добавил: – Леша, займись делом, слышишь? Я скоро выберусь, я вернусь! Сделай все, что нужно!
– Хорошо, – только и успел произнести Алексей, после чего Амосова вывели из кабинета и на улице усадили в видавший виды милицейский «уазик».
В благотворительном фонде царила удрученная обстановка. Все пребывали в растерянности, бестолково топтались в зале, никто не знал, что делать дальше.
– Нам что же, может быть, пойти по домам? – неуверенно предложила секретарь Наталия Владимировна.
– Никто никуда не уходит! – решительно взял инициативу в свои руки начальник службы безопасности. – Николай Николаевич прав: это недоразумение, которое скоро разрешится! Поэтому все возвращаемся на свои места и спокойно работаем!
Его уверенный тон подействовал отрезвляюще: все немного подобрались и разошлись кто куда. Девушки из отдела логистики потянулись к себе, главный бухгалтер Кирилл Дмитриевич Головлев, чуть постояв, проследовал в свой кабинет, а начальник службы безопасности достал сотовый телефон и отошел в сторону, набирая номер. В дверях осталась стоять лишь Наталия Владимировна. К ней-то и подошел Гуров с вопросом:
– Кто сегодня первым пришел в фонд?
– Я, – тут же ответила та и густо покраснела. – Это моя обязанность – открывать фонд. И ключи от входной двери есть только у меня и Николая Николаевича. Потом пришли девушки, охранник, Кирилл Дмитриевич… Николай Николаевич приехал последним вместе с Алексеем Романовичем, это начальник службы безопасности.
– Ага, значит, они приехали вместе? – отметил Гуров вслух. – На машине Амосова?
– Ну, да. Но за рулем был Алексей Романович, я видела в окно.
– Приятно иметь дело с наблюдательными людьми, – торопливо сделал комплимент Лев. – А кто вчера вечером запирал фонд? Тоже вы?
– Я. Уходила последней, никого уже не было.
– Следов взлома нет?
– Ой! – испуганно посмотрела в лицо Гурову Наталия Владимировна. – Я как-то даже не обратила на это внимания.
– Ладно, я сам посмотрю, – махнул рукой полковник.
Он оставил Наталию Владимировну в покое и двинулся к начальнику службы безопасности, который только что закончил говорить по сотовому телефону.
– Кто я, вы уже поняли, – без предисловий начал он. – Добавлю лишь, что расследую смерть Даны Амосовой.
– Я в курсе, – кивнул Алексей Романович, сверля Гурова изучающим взглядом.
– Вашу фамилию позвольте узнать?
– Решников, – представился тот.
– Вы были с Амосовым этой ночью?
Решников немного помолчал, потом поднял на Гурова абсолютно спокойный взгляд и уверенно ответил:
– Да.
– Наверное, вы логично предполагаете, что следующим моим вопросом будет, как и где вы ее провели? – чуть улыбнулся Гуров.
Начальник службы безопасности помолчал, потом произнес:
– Я охотно поговорю с вами, тем более что сам хотел, едва увидел этих козлов с ордером. Николай Николаевич говорил, что вы ведете дело о гибели Даны…
– Дела ведет следователь, – пояснил Гуров, – а я – оперативный работник.
– Не суть! – отмахнулся Решников. – Главное, что я узнал, полковник Лев Гуров – сыщик стоящий. И как человек не дерьмо.
– Откуда же вы такое узнали? – спросил Гуров.
– Из надежного источника, – уклончиво проговорил Алексей Романович. – Но тут уши кругом, поэтому предлагаю поговорить в машине. Или в кафешке напротив. Я, кстати, не завтракал.