Все было ясно без подтверждений, однако Алексей все-таки подошел к телу Виктора и взял его за левую руку. Пульса, естественно, не было. Оттянув веко Амосова, он окончательно убедился, что вызывать «Скорую» нет никакого смысла.
На размышления ушло всего несколько секунд. Дальше голова Алексея начала работать как счетчик. Он достал из кармана носовой платок, тщательно вытер все поверхности, а также дверные ручки. Осмотрелся. В комнате не было особого беспорядка. Диван расстелен, видимо, Амосов уже собирался спать, на прикроватной тумбочке стоят открытая бутылка коньяка и рюмка, а вот пистолета нигде не видно.
Алексей прошел на кухню. Там возле раковины он увидел вторую рюмку. Она была вымыта и тщательно вытерта полотенцем. Решников проверил, не забыл ли чего, потом спустился вниз и вышел на улицу. Прохладный ветер, поднявшийся ночью, освежил его разгоряченное лицо. Амосов, съежившись, сидел в машине и так же тупо смотрел перед собой. Увидев Алексея, он встрепенулся и спросил:
– Видел?
Алексей не стал отвечать на глупый вопрос, сел за руль и проговорил:
– Никого не было, пока я отсутствовал?
Амосов испуганно закрутил головой. Потом вдруг резко приблизился к Решникову и, взяв его за воротник, горячо заговорил:
– Леша, это не я! Не я! Ты же понимаешь это?
– Понимаю, – одними губами ответил Алексей. – Пистолет у вас?
– Какой пистолет? – с расширившимися от ужаса глазами спросил Амосов. – Не было никакого пистолета! Он уже лежал мертвый, когда я вошел! Мне не удалось с ним поговорить! Боже мой, да что же это такое происходит! Кошмарный сон какой-то!
Алексей завел машину и, на ходу прибавляя скорость, поехал прочь от места трагедии. Амосов спрятал лицо в ладони и всю дорогу просидел молча.
– Куда вы его повезли? – спросил Гуров, когда Решников закончил свой рассказ.
– К себе, – ответил тот. – Я один живу, на Сретенке. О том, чтобы везти его в больницу, и речи быть не могло, тогда сроду бы не отмазались. А так… Картина, конечно, стремная вырисовывалась, тем более что проторчали мы там долго, и вообще… Неправдоподобно выглядит рассказ Амосова о том, что он замучился в больнице и просто поехал ко мне, чтобы отвлечься, туфта полная, но ничего лучшего в создавшихся условиях мы не могли придумать. Да и времени не было версии сочинять. Оставалось только уповать, что никто не узнает, что мы там были. А получилось вот как. Мало того, что узнали, так еще пистолет этот гребаный подкинули!
– Вы уверены, что пистолета у Амосова не было? – пристально посмотрел на него Гуров.
– Абсолютно! – кивнул тот. – Я, когда его привез, накачал снотворным, чтобы он поспал хоть немного, а сам, грешным делом, обыскал все. Не было пистолета, гадом буду!
Гуров нахмурился, барабаня пальцами по панели. Потом вновь хотел задать вопрос, но Решников опередил его:
– Амосов не убивал брата, полковник. Он был мертв не менее часа, когда мы туда подъехали.
– Почему вы так уверены?
– Я в свое время в мединституте учился. Со второго курса ушел.
– Как-то вы очень круто профессию поменяли, – улыбнулся Гуров.
– Девяносто второй год, – кратко пояснил Решников.
– Понятно. И что было потом?
– Да ничего особенного! Он проспал до утра, я его еле разбудил, и он сразу стал кричать, что поедет на работу. Я предупреждал, что это неосмотрительно, что лучше отсидеться дома, сославшись на плохое самочувствие. Но его снова было не остановить! Как одержимый какой-то, честное слово! Никогда не видел своего шефа в таком состоянии! Может, на него еще и лекарства повлияли, которые ему в клинике вкололи…
Гуров посидел в задумчивости минуты две, после чего сказал:
– Ладно, думаю, что общая картина понятна. Дело за малым: выяснить, кто же это решил поочередно уничтожать родственников Николая Николаевича?
– А может быть, он на очереди? – предположил Решников.
– Не думаю, – поделился с ним своими мыслями Гуров. – Скорее всего, эта акция направлена против него. От него или чего-то хотят, к чему-то вынуждают, или… Или хотят его устранить, но не физически, а, к примеру, упрятав в тюрьму или доведя до сердечного приступа и полной деморализации.
– Вот что, – решительно произнес Решников, – я с вами был откровенен, теперь прошу вас поделиться со мной всеми фактами, которыми вы располагаете.
– Зачем? – удивился Гуров.
– Полковник, я служу у своего шефа много лет и всегда был ему верен. Моя задача – обеспечивать его безопасность, понимаете? А я привык свою работу делать хорошо. Да и вам это на руку: глядишь, и я на что-нибудь сгожусь. Рассказывайте, не сомневайтесь, об этом ни одна живая душа не узнает.
Чуть подумав, Гуров поделился с Решниковым кое-какими сведениями. Разумеется, он был не настолько прост, чтобы выкладывать все карты, и поведал лишь те факты, раскрытие которых не могло принести вреда расследованию. Решников слушал молча и очень внимательно. Когда Гуров закончил, кивнул и сказал:
– Понял. Телефончик ваш у меня имеется, так что ждите звонка, если что.
– Спасибо, – поблагодарил Гуров, выходя из машины Амосова и направляясь к своей, чтобы ехать в управление.
В главке Гурова сразу же остановил дежурный:
– Лев Иванович, Юрганов требовал, чтобы вы срочно, как появитесь, прошли к нему.
«Начинается!» – подумал полковник, чувствуя, как в душе поднимается раздражение.
За долгие годы службы он привык решать все сам. Петр Николаевич Орлов был для него идеальным руководителем. Мало того что они были близкими друзьями, генерал-лейтенант обладал не столь жестким характером, как Гуров, и тот легко обходил своего начальника, всегда поступая так, как сам считал нужным. Появление на месте Орлова Юрганова могло сильно осложнить работу Гурова, и Лев отлично это понимал. Тем не менее отправился в кабинет к Юрганову спокойным и уверенным. Интуитивно чувствуя, что предстоит схватка, он мысленно подготовился к ней.
Для начала, правда, проследовал не к Юрганову, а в свой кабинет. Ему хотелось поговорить с Крячко, однако Станислава на месте не оказалось, и его это обстоятельство несколько раздосадовало. Во-первых, в запарке последних событий им толком так и не удалось обменяться полученными сведениями, а во-вторых, идти к Юрганову вдвоем с Крячко было сподручнее. Нужно было дать понять новоявленному начальнику, что Гуров и Крячко в одной связке, что они – команда и что пытаться прогнуть кого-то одного под себя – пустая затея. А в том, что Юрганов будет пытаться это сделать, Лев не сомневался.
Он мысленно вздохнул, вышел в коридор и направился к кабинету, который буквально до вчерашнего дня был полноправной вотчиной генерал-лейтенанта Орлова. Сейчас же там, вальяжно развалясь в генеральском кресле, с надменным видом сидел Аркадий Валентинович Юрганов. Зато Гурова порадовало другое обстоятельство: в углу кабинета на жестком стуле, обычно предназначавшемся для Гурова, восседал Станислав Крячко. Вид у него был такой, будто его насильно заставляют похмеляться кефиром, в то время как в холодильнике стоит бутылочка холодного пивка.