Вот именно, как у психа, почему-то удовлетворенно подумала Галина.
— Я спросила тебя, что это за девица и почему твой Садик так ею заинтересовался?
— Галя, это… Не твоего ума дело, поняла?
Ах, это дело не ее ума! Ну хорошо же!
Он снова жал на кнопочки мобильного, забыв про ее существование.
— Она тут. Ее отвезли в «Словакию»… Как откуда… Моя жена. Да. Она отвезла. Нет, больше я… Послушай, я все тебе сказал… Если ты продолжаешь настаивать, я… Я позвоню куда следует, ты меня понял? Прекрати!!! Это уже шантаж! Я сказал тебе, я обращусь в органы, ты меня понял?
Он повесил трубку и облегченно вздохнул.
— Ну, так чего ты хотела?
Ответа не было.
Он обернулся.
Галина ушла.
— Галя! — позвал он ее. Он не слышал, как хлопнула дверь!
Выйдя в коридор, он обнаружил, что дверь не заперта. А самой Галины нет. Она ушла, не закрыв дверь.
— Чертова кукла, — пробурчал Иван Александрович, закрывая дверь. — Если бы это я ушел и не запер дверь, представляю, какая истерика меня бы ожидала!
Он вдруг вспомнил свой давешний разговор и почувствовал неприятный холодок в груди.
— Черт, зря я сорвался! — пробормотал он. — Как бы это не вышло мне боком!
* * *
— Так что там с Лео?
— Он сейчас приедет и сам все расскажет, — снова начала запираться наша «мамзелька».
Ее глаза при этом были чисты и невинны как у ребенка. «Ничего я не знаю, — говорил этот взгляд, — что вы, в самом деле, беспокоите мою безмятежную душу?»
— Этель! — не выдержала я. — Тебе в сотый раз объяснить, что происходит? Мы так и будем ходить по кругу или…
— Хорошо, хорошо, — испугалась моего сверкающего гневом взора Этель. — Лео… Он очень хороший.
— Это мы уже слышали, — кивнула я. — Еще что-нибудь о нашем замечательном Лео Шехтере мы узнаем?
— Он работает у папы переводчиком. Поэтому они и приезжали втроем. Элен почти совсем не знает французский! Английский она неплохо знает, а французский очень плохо. Только он в этом деле совершенно ни при чем!
— И почему ты так в этом уверена? — спросила я.
— Потому что он меня любит, — очень тихо произнесла Этель. — Он никогда бы не смог причинить мне вред. И потом, он мне звонил. Предупреждал меня, что мне не следует сюда приезжать, потому что мне угрожает опасность.
— Значит, про опасность он знал?
— Но ведь и папа про это тоже знал! — возмутилась Этель. — Почему же вы тогда не подозреваете его?
— Он же не идиот, — передернула я плечами. — Сначала украсть собственную дочь, а потом потребовать выкуп у самого себя.
— А вы уверены, что кто-нибудь вообще собирался требовать выкуп? — вдруг сказал Пенс. — Может быть, это все история для болванов, а на самом деле все намного проще. Предположим, некто думает, что Этель знает чересчур много, и хочет от нее избавиться. Вот и сляпали эту фальшивку про киднепинг, чтобы просто под шумок от нее избавиться с помощью все того же Жабы.
— Но я же ничего не знаю! — запротестовала Этель. — Я никогда не пыталась соваться в папины дела, если вы предполагаете, что это все связано именно с ними! Я занимаюсь только искусством — живописью, поэзией, музыкой!
— А я и не говорил, что знаешь, — успокоил ее Пенс. — Просто некто, нам неизвестный, уверен, что ты что-то знаешь. Вспомни, Этти, может быть, ты когда-нибудь случайно оказалась свидетелем странного для тебя разговора? Или что-то видела, но не поняла, что это было глубоко скрытой тайной?
Она наморщила лоб, честно стараясь вспомнить хотя бы что-то подозрительное, но у нее ничего не вышло.
— Нет, — развела она руками. — Ничего я не могу вспомнить, совершенно ничего!
В это время в дверь позвонили. Пенс пошел открывать, а я посмотрела на Этель и посоветовала ей:
— И все-таки постарайся вспомнить… Это может стать маленьким шансом на твое спасение.
Зря я так сказала!
Этель тут же поникла, явно испугавшись в очередной раз за свою жизнь, а Ларчик сурово сверкнул на меня глазами.
А тем временем на пороге появился Пенс в сопровождении…
Ох, нет! Лучше я не стану вам его описывать!
Потому что Этель была абсолютно права — Лео был так красив, что можно было просто-напросто ослепнуть!
* * *
— Сука, пусти меня!
Обрубок уже почти смирился с тем, что даже его силы не хватит, чтобы вырваться из этих рук.
— Где Жаба? — продолжал ухмыляться этот парень, делая вид, что не замечает ни Обрубковых ругательств, ни его попыток вырваться.
— Я не знаю!
— А мне кажется, ты врешь… Так что мы с тобой станем делать, дружочек?
— Я не знаю, где Жаба… А-а!
Последний удар пришелся под колено. Обрубок почувствовал, как у него перехватило дыхание и в глазах появились слезы.
— Мы можем с тобой пробеседовать тут очень долго, — огорченно сказал парень. — Знаешь, мне это не очень нравится. Потому что ты мне не симпатичен. Более того, ты относишься к тому вонючему сорту людей, которых я, если говорить честно, ненавижу. Если бы не некоторые извращенные для этого мира понятия, которыми меня успели напичкать, я бы тебя просто удавил. Но мне нужен Жаба. Всего лишь Жаба. И я уйду из твоей паршивой квартиры с мягкой мебелью, на которой ты так уютно греешь жирный зад, и мы забудем друг про друга. Не думаю, что мое предложение лишено смысла, а?
Обрубок промолчал. Может быть, это и не лишено смысла, но куда ему, Обрубку, деваться, если Жаба узнает, что он его сдал?
— Ну? — снова спросил парень. — Ты боишься Жабу… Как я этого сразу не понял!
Он коротко рассмеялся.
— Вы все трусы. Способны воевать только с безоружными…
— А ты сам? — не выдержал Обрубок. — Чем ты-то лучше?
— Может быть, и не лучше, — задумчиво сказал его собеседник. — Только я пока не вижу другого пути справиться с такими, как ты, подонками.
Он встал и пошел к выходу.
— Куда? — удивленно пробормотал Обрубок. — Ты же так хотел знать, где Жаба…
— Да я и так это знаю, — грустно сказал парень, оборачиваясь. — Просто некоторое время назад вы заставили меня на одно мгновение потерять человеческий облик. Только один миг, и я почти перестал быть собой. Более того, я стойко презирал себя в течение последних двух лет, мечтая об одном… О том моменте, когда я снова вас увижу. И смогу победить то, что вы во мне поселили, — собственную неуверенность. Собственный страх. Мне казалось, что вы всемогущи вместе с Жабой. Что мир и впрямь принадлежит вам, а не богу и нормальным людям… И я дождался! Теперь я смотрю, как вы писаете в штаны от страха, но, как ни странно, мне это не приносит удовлетворения!