— Карл Мюрвалль — это я, — подтверждает он. — Конечно, только войдите сначала.
У Карла Мюрвалля такой же мощный нос, как и у его сводных братьев, только острее.
Он невысок, с намечающимся животом. Выглядит так, словно готов вот-вот провалиться сквозь каменный пол лестничной площадки, и в то же время от него исходит какая-то странная первобытная сила.
Карл Мюрвалль вставляет ключ в замочную скважину и открывает дверь.
— Я читал о братьях в газете, — говорит он, — и понял, что рано или поздно вы захотите побеседовать со мной.
— А о самом себе вам не хотелось бы побеседовать? — спрашивает его Зак, но Карл Мюрвалль игнорирует вопрос.
— Подождите, сейчас я вас впущу, — повторяет он вместо ответа. — Теперь входите.
Квартира Карла Мюрвалля. Две комнаты.
Невероятно чистая. Скромно меблирована.
«Похоже на жилище Бенгта Андерссона, — замечает про себя Малин. — Так же функционально: с книжным шкафом, диваном и письменным столом возле окна».
Никаких безделушек, цветов или украшений — ничего, что могло бы нарушить эту простоту, или, может быть, пустоту, кроме вазы с душистыми желто-красными зимними яблоками на письменном столе.
Книги по программированию, математике, Стивен Кинг — книжный шкаф инженера.
— Кофе? — спрашивает Карл Мюрвалль.
Малин замечает, что голос у него более высокий, чем у братьев, и что в целом он оставляет впечатление более мягкого и в то же время более жесткого человека. Закаленного, много повидавшего в жизни. Почти как Янне, когда он хвастает тем, что ему пришлось пережить там, в горах, и его взгляд выражает одновременно презрение и сочувствие: мол, радуйтесь, что вы не знаете, о чем болтаете.
— Для меня слишком поздно, — отвечает Зак. — Но инспектор Форс охотно выпьет чашечку.
— В самом деле.
— Присаживайтесь пока.
Карл Мюрвалль указывает на диван, и они садятся. Слышат, как он возится на кухне. Минут через пять Карл Мюрвалль возвращается, держа поднос с дымящимся кофе.
— Третью чашку я взял на всякий случай, — говорит он и ставит поднос на столик у дивана, а сам усаживается на офисный стул возле письменного стола.
— Хорошая квартира, — замечает Малин.
— Чем я могу вам помочь?
— Вы работаете целый день?
Карл Мюрвалль кивает.
— Вы искали меня раньше?
— Да, — отвечает Малин.
— Я работаю много. Отвечаю за все компьютерное обеспечение фабрики «Коллинз» в Викингстаде. Триста пятьдесят сотрудников, а компьютеризации не видно конца.
— Хорошая работа.
— Да. Я учился на инженера по компьютерам в университете, теперь это приносит дивиденды.
— Вы могли бы позволить себе больше.
— Меня не интересует материальное благополучие. Собственность — это обуза. Мне больше ничего не нужно.
Карл Мюрвалль делает глоток кофе.
— Но ведь вы пришли сюда не за этим?
— Бенгт Андерссон, — отвечает Зак.
— На дереве, — продолжает Карл Мюрвалль, понизив голос. — Ужасно.
— Вы знали его?
— Я вырос в Юнгсбру, поэтому знал, кто он такой. Там знали и его, и эту семью.
— Но не более того?
— Нет.
— А то, что он фигурировал в деле об изнасиловании вашей сестры?
— Да, это было, естественно. — Тон голоса Карла Мюрвалля нисколько не меняется. — Ведь он был ее клиентом, а она заботилась обо всех своих клиентах. Она научила его соблюдать личную гигиену.
— Вы близки со своей сестрой?
— Трудно быть ей близким.
— Но раньше?
Карл Мюрвалль отводит взгляд.
— Вы ее навещаете?
Снова молчание.
— Похоже, у вас с братьями натянутые отношения, — замечает Зак.
— Мои сводные братья? — переспрашивает Карл Мюрвалль. — Мы с ними не общаемся. Вот так.
— Почему же? — интересуется Малин.
— Я получил образование, у меня хорошая работа, я плачу налоги. Все это не во вкусе моих братьев. Полагаю, их это раздражает и они думают, что я ставлю себя выше их.
— И ваша мама тоже? — продолжает Зак.
— Может быть, моя мама в первую очередь.
— В вашем свидетельстве о рождении записано, что ваш отец неизвестен.
— Я первенец Ракели Мюрвалль. Мой отец был моряком и пропал во время кораблекрушения, когда она была беременна. Это все, что я знаю. Потом она встретила их отца, Черного.
— Каким он был?
— Сначала пьяница. Потом пьяница-инвалид. Потом мертвый пьяница.
— Но он заботился о вас?
— Я не понимаю, какое отношение имеет мое детство к этому делу, инспектор Форс, совершенно не понимаю.
Малин видит, как взгляд Карла Мюрвалля из спокойного и деловитого становится сначала печальным, а потом озлобленным.
— Вам, вероятно, больше подошло бы работать психотерапевтом. Все эти люди на равнине живут своей жизнью, я своей. Так сложилось, вот и все. Понимаете?
Зак наклоняется вперед.
— Один обязательный вопрос: что вы делали в ночь со среды на четверг на прошлой неделе?
— Работал. Ночью мне пришлось заниматься серьезным обновлением системы. Охрана «Коллинз» может подтвердить, если это действительно нужно.
— Мы пока не знаем. Хотя нет, в этом нет необходимости.
— Вы работали один?
— Да, над сложными проектами я всегда работаю один. Больше никто не справляется, по правде говоря — только мешают. Но охрана может подтвердить, что я был на месте целую ночь.
— Что вы знаете о том, чем занимаются ваши братья?
— Ничего. А если бы и знал, не стал бы вам рассказывать. Все-таки мы родственники. И если мы не постоим друг за друга, кто еще это сделает?
Они уже надевают куртки и собираются выходить из квартиры, когда Малин обращается к Карлу Мюрваллю:
— Я видела ящик на крыше автомобиля. Ходите на лыжах?
— Я использую его для перевозки грузов. На лыжах я не хожу, спортом не увлекаюсь.
— Спасибо за кофе, — говорит Малин.
— Спасибо, — присоединяется Зак.
— Но вы ведь его не пили, — замечает Карл Мюрвалль.
— За гостеприимство все равно спасибо.
Малин и Зак стоят возле «универсала» Карла Мюрвалля. Багажник укутан покрывалами, поверх которых стоит большой ящик для инструментов.