— Сначала мы должны закончить, — отвечает Карин и смотрит на них, улыбаясь.
— Так заканчивайте скорей! — возмущается Бёрье. — Она не должна здесь висеть.
— Нужен ли агрегат на этот раз? — спрашивает Карин.
— Какой, к черту, агрегат! — кричит Бёрье.
— Не для животных, — отвечает Зак. — Или как ты думаешь, Малин?
Малин качает головой.
— Кажется, у нас есть все, что нужно.
Они слышат звук приближающегося автомобиля, полицейской сирены и оборачиваются. Из машины выходит Карим Акбар и кричит:
— Я знал, я знал, это все Асатру, то, о чем говорил профессор. Это язычники!
Кто-то хлопает Малин по спине, и она оборачивается.
Это фермер Кнутсон, остающийся, похоже, в стороне от всеобщей суеты.
— Я еще нужен вам здесь или могу ехать? Коровы…
— Поезжайте, — отпускает его Малин. — Мы позвоним, если еще что-нибудь потребуется.
— А животные?
Фермер указывает на дерево.
— Мы снимем их.
Не успевает она договорить, как видит приближающийся автомобиль «Корреспондентен».
«Даниэль, — думает она. — Где ты был до сих пор?»
Но нет, из машины выходит не Даниэль. Это девушка-фотограф с кольцом в носу и прокуренный седой журналист, которого, насколько Малин известно, зовут Бенгтссон. Это бывалый тип с неизменной трубкой в зубах и неистребимым презрением к компьютерам и текстовым редакторам.
«Им, — думает Малин, — должен заняться Карим, раз уж он сюда выбрался».
«Не спросить ли мне про Даниэля, — вот следующая мысль, которая приходит в голову Малин, но она тут же отгоняет ее прочь. — И как это будет выглядеть? Какое мне, собственно, дело?»
— Снимите же пса немедленно, — повторяет Бёрье.
Он весь — гнев и отчаяние, не может думать ни о чем, кроме трупа собаки на дереве.
Малин хочется сказать: успокойся, Бёрье, она уже ничего не чувствует. Но молчит и только думает: «Все ее мучения уже позади».
— Теперь мы готовы, — объявляет Карин.
За спиной Малин слышит щелканье фотокамеры и хриплый голос Бенгтссона, который берет интервью у Карима.
— Что вы…
— Группы… связанные… подростки.
Вдруг Бёрье бросается в сторону животных и пытается с разбегу допрыгнуть до собаки, однако не достает до ее безжизненно висящих лап с комками запекшейся крови.
— Бёрье, какого черта! — кричит Малин.
Но он прыгает и прыгает снова, упорно борясь с гравитацией, опять и опять пытаясь вызволить собаку из ее жалкого положения.
— Бёрье! — кричит Зак. — Ты с ума сошел? Сейчас принесут лестницу, и мы снимем ее.
— Закрой рот.
В конце концов Бёрье хватает пса за задние лапы, его руки словно приклеиваются к трупу, и он соскальзывает вниз, увлекая собаку тяжестью своего тела. Ветка выгибается в дугу, и ледяная короста, удерживающая собаку на ней, трещит. Бёрье кричит и стонет, падая на окрашенный кровью снег.
Рядом приземляется собака с безжизненно открытыми глазами.
— Эта зима всех нас сделает безумцами, — шепчет Зак. — Законченными чертовыми сумасшедшими.
С этого поля Малин может рассмотреть лес, где изнасиловали Марию Мюрвалль. Край его кажется черной полосой на фоне белого неба. Малин не видит воды, но знает, что там, вдалеке, течет река Мутала, журчит, как огромный ручей под покровом льда.
На карте эти леса не представляют собой ничего особенного: пояс шириной три-четыре мили, тянущийся вверх от Роксена в направлении Чьелльму и Финспонга по другую сторону Муталы. Но там, внутри, можно исчезнуть, заблудиться, встретиться с тем, что непостижимо для человеческого рассудка. Можно навсегда затеряться в поросли и гниющей листве, среди грибов, которые никто не собирает, стать частью таинственного лесного мира. Раньше народ в этих краях верил в троллей и эльфов, в непонятных козлоногих существ, шныряющих между корнями и заманивающих людей, чтобы уничтожить.
«Во что верит народ теперь? — спрашивает себя Малин и отводит взгляд в сторону церковных башен. — В хоккей и музыкальные фестивали?»
Бёрье Сверд в наушниках. Записывает какой-то номер на клочке бумаги, потом звонит по мобильному.
Рядом Зак, тоже с телефоном.
Фермер Деннис Хамберг, проживающий неподалеку от Клокрике, сообщил о краже на своем скотном дворе. Он был в отчаянии: «Похищены два животных, поросенок и годовалый ягненок. Я переехал сюда из Стокгольма, чтобы серьезно заниматься сельским хозяйством, и вот меня обокрали».
Лес.
Черный и полный тайн.
Девушка с картины Йона Бауэра любуется своим отражением в озере. А что за ее спиной?
Они сидят в патрульной машине. Слышен звук мотора, работающего на холостом ходу, распространяется предательское тепло, заставляющее их расстегнуть куртки, оттаять, раскрыться. Летучка в полевых условиях. Присутствуют Малин, Зак, Юхан, Бёрье и Карим. Свен Шёман в участке, занят бумагами.
— Ну? — спрашивает Карим. — Что делаем дальше?
— Я возьму на себя собаку, — отвечает Бёрье. — Это не займет много времени.
— Кто в форме, пойдут по квартирам расспрашивать людей, — предлагает Зак. — А я и Малин заглянем к этому фермеру, а потом выясним, чем занимались Кальмвик и Свенссон вчера вечером. Пока нельзя ничего упускать из виду.
— Однако связь, кажется, очевидна, — говорит Карим с водительского сиденья. — Ритуал. Час от часу они становятся все беспечнее и больше обнаруживают себя.
— В таких случаях обычно все идет по восходящей, — замечает Малин. — Так показывает опыт. Но здесь сначала человек, а потом животные, едва ли можно говорить об эскалации.
— Возможно, — соглашается Зак. — Но кто знает, что на уме у таких типов.
— Не упускайте из виду Рикарда Скуглёфа и Валькирию Карлссон, — напоминает Карим. — Связь с Асатру очевидна.
По окончании совещания Малин снова глядит на лес. Закрывает глаза, видит голое тело на колючем мху.
Она поднимает веки, пытаясь отогнать видение.
Мимо проходит Карин Юханнисон с огромной желтой спортивной сумкой. Малин ее останавливает.
— Карин, в последние годы появились новые методы анализа ДНК из следов крови. Вы их практикуете?
— Малин, ты все про это знаешь, и тебе незачем льстить мне своей неосведомленностью. В Бирмингеме, главной британской лаборатории, зашли невероятно далеко. Ты и не представляешь, что они могут извлечь буквально из ничего.
— А мы?
— У нас нет их ресурсов. Но случается, мы посылаем им материал для анализа.