Мысли пришли в движение, теперь их было не удержать. Пия Норд все еще работала на Сёдере.
Ее имя пробудило столько воспоминаний, что стало больно. Сначала это было небольшое сексуальное приключение с симпатичной коллегой, скрасившее будни, больше напоминавшие скитание по пустыне без воды и даже без миражей. Затем привычка. Потом все кончилось. Пока на него снова не навалилась тоска прошлым летом, во время адски напряженного расследования по делу исчезновения малышки Лилиан.
Неловкими пальцами он нашарил в мобильном номер Пии. Тяжело дышал, пока шли гудки. И наконец раздался ее голос:
— Пия. Слушаю.
В груди сделалось жарко. Сейчас она принадлежит кому-то другому, серьезному. От слова «серьезный» Петера тошнило. Что оно вообще значит?
— Привет, это я, Петер.
Голос прозвучал жалобно. Жалобней, чем он рассчитывал.
Она долго молчала.
— Привет, Петер.
— Как дела?
Он откашлялся и попытался подпустить бодрости в голос. Где-то в глубине души он, конечно, знал, что дурно поступил с ней, но сделанного не изменить, даже если теперь начать ходить вокруг нее на задних лапках.
— Все хорошо, спасибо, — ответила она.
Выжидающим тоном.
Петер решил спросить напрямик.
— Послушай, не могла ли бы ты мне помочь в одном деле, — сказал он, понизив голос, вдруг испугавшись — может, Юар настолько чокнутый, что остался подслушивать под дверью?
Он слышал звук ее дыхания в трубке. Она была прекрасной любовницей — кровь кипела в жилах, возбуждения было не остановить. Какой черт его попутал, что он все так испортил?
Из коридора послышался смех Юара и вернул Петера в настоящее.
— Хорошо, я слушаю, — сказала Пия чуть мягче.
— Юар Салин, — произнес Петер. — Знаешь такого?
Тишина.
— Это наш новый сотрудник, — продолжал Петер, — по всей видимости, он работал раньше у вас. У меня с ним возникло несколько проблем, и я бы хотел, чтобы его кто-нибудь проверил. Просто посмотреть, нет ли на нем чего интересного.
Он услышал, как Пия сделала вдох.
— Петер… какого черта?
— Большой работы не требуется, — поспешил заверить ее он.
Она сухо рассмеялась, он так и видел, как она качает головой, как развеваются ее светлые волосы.
— Не требуется? — повторила она злым голосом. — Как замечательно!
— Я не имел в виду, что… — начал было Петер, удивленный ее реакцией.
— Хватит уже, — прошипела она.
Он заморгал, совсем сбитый с толку, но ничего возразить ей не успел.
— Ты думаешь, я не знаю, к чему ты клонишь? — Неожиданно в ее голосе послышались чуть ли не слезы. — Хватит уже, Петер, — сказала она, — прекрати.
И добавила то, от чего время остановилось:
— Юар — первый мужчина за многие годы, с которым у меня по-настоящему все хорошо. Мы ищем квартиру и хотим съезжаться. Он прекрасный мужчина и замечательный человек. А ты мне тут устраиваешь…
Вот оно как. Бешенство взорвалось в нем, хлынуло через край, грозило свести с ума. Значит, он неделю за неделей находился рядом с этим ублюдочным психопатом, и все время, все время тот его опускал. Это Юар настучал в отдел кадров о рогаликах, это Юар спит с его бывшей.
— Тебе лучше отстать от меня и жить дальше, — вздохнула она, когда он замолчал. — Для твоего же блага.
Он сгорал от стыда. Сказать ей, будто он понятия не имеет, что Юар — ее новый бойфренд — так ведь не поверит ни за что!
— Забудь, что я звонил, — бросил он и нажал «отбой».
А потом сидел за столом и ждал, пока бешенство уляжется.
Мухаммед Абдулла приехал в Швецию более двадцати лет назад. Режим Саддама Хусейна сделал его дальнейшую жизнь в Ираке невозможной — так объяснил он Фредрике и Алексу, когда им удалось уговорить его впустить их в квартиру.
Жилище Мухаммеда и его супруги было довольно просторным для двух человек: дети уже поселились отдельно.
— Но они живут рядом, — добавил Мухаммед довольно.
Жена принесла кофе и печенье. Алекс осмотрелся. Занавески, тщательно подобранные по цвету к скатертям и картинам. И какой-то непонятный сладкий запах.
Заметив, что Мухаммед немного расслабился, Алекс воспользовался представившейся возможностью.
— Мы, собственно, только хотели узнать, что именно хотел Якоб Альбин, когда он связался с вами, — доброжелательным тоном поинтересовался он.
Мухаммед побледнел.
— Я ничего не знаю, — сказала он и покачал головой, — ничего.
— Конечно, — мягко отозвался Алекс. — Никто в полиции не считает, что вы каким-либо образом причастны к тому, что произошло.
Он отпил кофе.
— Скажите, а вы часто общались с Якобом Альбином? — вежливо спросила Фредрика.
— Нет, — отозвался Мухаммед. — Один-единственный раз. Он позвонил мне. Затем мы встретились. Это был один-единственный раз.
Алекс шестым чувством уловил, какая это ценная информация. К тому же и Мухаммед явно тоже считал ее важной. Но ему было страшно. Очень страшно.
Наконец он сдался. Немного откинулся назад на диване, взгляд его забегал.
— Это только слухи, — тихо сказал он.
— Что за слухи? — спросила Фредрика.
— Что есть иной, новый способ попасть в Швецию для людей, оказавшихся в беде.
Вернулась жена, принесла еще печенья. Пока она была в комнате, никто не произнес ни слова.
— Вы знаете, как сегодня обстоят дела, — помедлив, произнес он. — Иногда, чтобы попасть в Швецию, приходится заплатить до пятнадцати тысяч долларов. У многих из нас, беженцев, нет таких денег. Когда я приехал сюда, все было по-другому. Европа была другой, и пути сюда были другими. Но я слышал от сына одного моего доброго друга в Ираке, что он решил перебраться в Швецию на других условиях.
Алекс наморщил лоб.
— И что же это за условия?
— Иные условия, — повторил Мухаммед. — Переезд по идее должен стоить меньше, и получить вид на жительство тоже должно быть проще.
Он глубоко вздохнул, потянулся за чашкой с кофе.
— Но это очень строгая публика.
— Кто?
— Те, кто занимается такой контрабандой людей. Там очень жесткие правила, и тех, кто их нарушает, могут ждать очень серьезные последствия. Если кому-нибудь проболтаешься. Поэтому-то я ничего не хотел рассказывать, пока сын моего друга не добрался до Швеции.
— Он еще не приехал? — осторожно спросила Фредрика.