«Странно, а дед говорил, что такой способ знакомства жениха с невестой остался в далеком прошлом», – подумал Виктор.
– С чего ты взяла? – громким шепотом спросил Роман Анатольевич.
– Кто это? – с нотками недовольства в голосе повторила она.
– Человеку остановиться негде.
– Что? – протянула дочь. – Это в Москве?!
– Не так выразился, – стал торопливо объяснять отец. – Виктор гостиницу искал, тут как раз меня пытались обокрасть, а он воришку поймал.
– И где этот воришка?
– Отпустили…
– А ты не подумал, что все это специально подстроено?
Догадавшись, в чем причина конфликта, Виктор прошел на кухню:
– Вы меня извините еще раз, но я, наверное, пойду.
– Хотя бы чай попей, – смягчилась дочь, догадавшаяся, что он все слышал.
– Не утруждайте себя.
– Да как же так? – возмутился Роман Анатольевич. – Садись, а ты, Оленька, – обратился он к дочери, – накрой на стол.
– Вы лучше скажите, где у вас тут отель недорогой, – взмолился изрядно вымотанный за день Виктор.
– А вы откуда приехали? – расставляя тарелки, спросила Ольга.
– Как бы вам правильно объяснить? Вообще из Парижа. А туда прилетел из Панамы, но живу в Канаде. Вернее, жил…
– Вы канадец? – по слогам спросила Ольга.
– Да, то есть нет, – окончательно запутался Виктор. – Родился в Канаде, но сам русский…
– Это как же тебя угораздило? – удивился Роман Анатольевич.
– Это нас с тобой, папа, угораздило в России родиться, а всем остальным повезло, – резонно заметила Ольга.
– Мой прадед эмигрировал после революции, – объяснил Виктор, отстраняясь от стола и давая возможность Ольге поставить тарелку.
– А сам, значит, здесь никогда не был? – догадался Роман Анатольевич.
– Не был, – подтвердил Виктор, разглядывая странный суп, который Ольга разливала по тарелкам.
В желтоватой жиже плавали мелко нарезанные мясо, яйцо, петрушка, укроп… Но больше всего его удивило, что, даже не притронувшись к этому блюду, он понял, что оно холодное.
«Неужели это похлебка для бедных? – подумал Виктор и вопросительно посмотрел на Ольгу. – Так вот почему она не хочет гостей! У них мало еды!»
– Никогда не видел окрошку? – улыбнулась Ольга.
– Окрошка? – вспомнил давно забытое слово Виктор и шлепнул себя по лбу: – Слышал! Но сначала подумал…
– Что? – в один голос спросили отец и дочь.
– Не знаю, как сказать, – коря себя за то, что вообще начал этот разговор, пожал он плечами. – Могу обидеть.
– Обидишь, если промолчишь! – наседала Ольга.
– Я ведь первый день в России и совсем не знаю обычаев, – осторожно заговорил Виктор. – Вернее, знаком с ними только по рассказам деда, который сам ничего не помнит. К тому же с тех пор все много раз поменялось. Когда вы налили в тарелку окрошку, – он поднял взгляд на Ольгу, – я подумал, что это пища для малоимущих, а вы ругались из-за того, что ее мало…
На кухне воцарилась тишина. Ольга замерла, переглянулась с отцом и неожиданно прыснула со смеху. Роман Анатольевич тоже расхохотался.
– Вот так-то, доченька! – сквозь слезы выдавил он. – Будешь впредь знать, как ворчать!
– Так, садимся за стол! – с трудом успокоившись, хлопнула в ладоши Ольга и опустилась на стул. Сбоку пристроился отец. Некоторое время, находясь под впечатлением произошедшего, ели молча. Встречаясь с Виктором взглядом, Ольга снова испытывала приступ смеха и отворачивалась.
– А чем родители занимаются? – наконец успокоившись, спросил Роман Анатольевич.
– Работают на железной дороге, – ответил Виктор.
– А живешь где?
– Я много ездил, – пожал плечами Виктор, не зная, как ответить. До сих пор у него не было собственного жилья, и он просто не задумывался над этим.
За столом снова воцарилась тишина. Первой подала голос Ольга:
– Надо машину на сервис отогнать.
– Что случилось? – отламывая хлеб, нахмурился Роман Анатольевич.
– Плохо заводится…
– Опять сдерут, – вздохнул отец.
– А какая у вас машина? – спохватился Виктор.
– Ваша, – усмехнулась Ольга, разливая по чашкам чай, – «Форд».
– Ну, допустим, не наша, а американская, – повеселел Виктор. – А вообще, я долго работал в автомастерской, так что, будьте уверены, справлюсь с поломкой не хуже ваших работников.
«Форд» стоял во дворе. Уже спустя полчаса машина была исправлена. Правда, Роману Анатольевичу пришлось сходить в магазин автозапчастей за вышедшим из строя блоком управления, но это мелочи.
Пока Виктор возился под капотом, Ольга стояла рядом и послушно подавала ему ключи. Он заметил, что во взгляде женщины уже пропала та колючая неприязнь, которая была, когда они пришли.
– Ну, вот и все, принимайте работу!
– Скажи, у тебя дела в Москве или ты приехал посмотреть на свою историческую родину? – неожиданно спросила Ольга.
– И дела, и посмотреть, – опуская капот, уклончиво ответил Виктор.
– Я подумала, что ты можешь пожить у нас на даче, – предложила Ольга.
– Это удобно?
– Конечно, – кивнула Ольга. – Там сейчас никого нет. Раньше мы лето проводили за городом, а сейчас… – она махнула рукой.
– У вас какая-то беда? – заметив перемену в ее настроении, насторожился Виктор.
– Мама болеет.
– Она в больнице?
– В больнице, – кивнула Ольга.
– А вот еще, смотри. – Марта протянула через стол небольшую записную книжку в потертом кожаном переплете.
– Что я должен здесь увидеть? – поднял на нее взгляд Матвей.
– То же самое, что и в той, – показала она на лежащий перед ним блокнот.
– Мы уже знаем, что отец хозяйки квартиры был сначала уполномоченным ВЧК, а потом служил в НКВД, – усталым голосом напомнил он.
Матвей, Даша и Марта сидели вокруг круглого стола, на который были вывалены все найденные в доме тетради, записные книжки, семейные альбомы, документы и письма. Другими словами, всю эту макулатуру можно назвать «бумажными носителями информации». Разбирая этот ворох, Матвею и его помощницам удалось к полуночи узнать, что отец написавшей Даше письмо женщины всю свою жизнь прослужил в карательных органах и, судя по всему, каким-то чудом избежал репрессий, дожив до хрущевской оттепели. Мать, Татьяна Алексеевна, до революции, скорее всего, работала в этом же доме на господ по фамилии Угрюмовы. Эта фамилия упоминается несколько раз в ее письмах к мужу в Среднюю Азию, где он в тридцатых воевал с басмачами. В конечном итоге мужчина привез письма в Москву. Они были аккуратно рассортированы по датам и перетянуты бечевкой. После него их никто не трогал. Из переписки было видно, что супруги познакомились в двадцать четвертом году. В двадцать пятом сыграли скромную свадьбу и долго жили в любви, мире и согласии. Безоглядно любили свою дочь Анфису. Татьяна была обучена грамоте, поэтому ее приняли на службу в машинописное бюро при наркомате транспорта.