— За мной пожалте...
Федька сидел в отдельном кабинете. В уголке на табуретке примостился тот самый, что ранее крутился в зале наверху, пацаненок.
Федька оценивающе глянул на дородного купца.
— Принесли-с деньги-то?
— Ты сперва товар покажь! — вальяжно ответил купец. — Может, у тебя и нет ничего.
Федька хмыкнул, полез в карман, вытянул целую пригоршню украшений... Снова залез и снова вынул, швырнув на стол бриллиантовые кольца и броши.
Гора бриллиантов и рубинов немыслимой цены горкой валялась на грязном, засаленном столе, среди каких-то вчерашних объедков.
— А это видал? — с вызовом спросил Федька. — Деньги иде?
Купчик, не отрываясь, смотрел на лежащие пред ним сокровища, которые триста лет русским царям принадлежали, а теперь какому-то Федьке.
— Ну ты чего?... Деньги-то выкладай!
— Деньги у меня не здесь, — сказал, сглотнув ком, купчик.
Федька испытующе глянул на него.
— Что я, дурак, с собой такие тыщи таскать? Айда наверх, там у меня экипаж, там и рассчитаемся.
Федька секунду подумал.
Потом, повернувшись, моргнул пацаненку, что в углу на табуретке прохлаждался. Тот, поняв, опрометью бросился вон.
— А вот мы ужо поглядим, чего у тебя за экипаж, — сказал Федька.
Купца в пот бросило. Верно, из-за духоты.
Минут через десять вернулся запыхавшийся пацаненок.
— Ну? — взглянул на него Федька.
— Не-а. Нету там никакого экипажа, — развел руками пацаненок. — Я кругом все обежал...
Федька нехорошо осклабился.
— А мы счас сами проверим, есть у него при себе деньги али нету!...
Положение было самое отчаянное!... В самый раз бежать, драться или в обморок бухаться. Ну хоть что-то делать!
Валериан Христофорович избрал не лучший выход.
Он вдруг вскочил на ноги, опрокинув при этом стул, выпрямился во весь свой под притолоку рост и что было мочи рявкнул:
— Сидеть, господа налетчики!... Полиция!... Более сам напугавшись, чем желая кого-либо напугать.
Федька было в ужасе дернулся, метнулся глазами к выходу — видно, ожидал, что сей минут сюда ворвутся жандармы в синих мундирах и станут крутить ему руки.
Но никто не врывался.
Повисла зловещая пауза.
Крикнуть-то Валериан Христофорович крикнул, а что делать дальше — решительно не знал.
— Вы, милостивый государь, арестованы! — еще раз объявил он.
И опять никто не ворвался!...
Федька хищно оскалился, быстро сунул в карман руку и вытянул оттуда узкий, вроде того, каким Сашка зарезал, ножик...
...Ай-ай, что же делать-то?...
Делать было нечего — только разве ждать.
Хотя Мишель себе места уже не находил.
Он — здесь, Валериан Христофорович — там... Давно бы уж ему пора условленный знак подать, чтобы Федьку взять, а меж тем из номера не слышно никаких звуков. Словно там все повымерли! Ну сколько можно медлить? Или Валериан Христофорович, по своему обыкновению, там душещипательные беседы ведет?...
Мимо, ловко вильнув меж столами, пробежал половой.
Ну пробежал и пробежал... Но Мишеля будто кто в бок пхнул!
Так это ж не просто половой, а тот самый половой! Тот, что «купчика» в номер сопроводил да изнутри на защелку с ним закрылся. Он же не выходил, он же там должен быть! А он не там, он здесь!...
Как же так?...
Теперь Мишель забеспокоился пуще прежнего.
Выходит, там другая дверь имеется, через которую половой выскочил?... А до того, может, Валериана Христофоровича прибил? А ну как он там сейчас бездыханный лежит, а злодей давно скрылся?
Не в силах более мучиться неизвестностью, он поднялся и, опершись на костьми, медленно побрел в сторону отхожего места, куда путь был аккурат мимо дверей, ведущих в кабинеты. Подле которых он — надо же так! — неловко оступился и, зацепившись ногой за собственный костыль, со всего маха шлепнулся на пол, при этом врезавшись в дверь головой.
Да так, что в ней загудело, будто в колокола ударили!
Шлепнулся, да так и остался валяться, привалившись к дверке, за которой было на удивление тихо!
Ну неужели бы, кабы там кто-нибудь был, они не услышали его стук? Головой. В их дверь. А услышав, не открыли, чтобы поинтересоваться, что там происходит? Ладно, пусть даже не открыли, но хотя бы всполошились, завозились!...
Но нет — ничего такого! Тихо за дверью — ни голосов, ни стука сдвигаемых стульев, ни топота шагов!
Ах ты, боже мой!...
К лишившемуся чувств калеке шустро подскочил половой и деловые ребята, которые стали поднимать его, обхватывая под мышки, охая и причитая:
— Ах ты, незадача-то какая, так и вовсе убиться можно!
Рука одного из добровольных помощников незаметно скользнула в карман шинели, где находились золотые часы. Но вместо часов воришка нащупал рифленую рукоять револьвера.
А калека-то не прост!
И нога у него не деревянная, а самая что ни на есть обыкновенная!
Деловые ребятки разом брызгами кинулись в стороны. А вот половой не успел. Полового калека цепко ухватил руками за грудки, притянув к себе.
— Открывай дверь! Быстро! — прошипел он.
— Отпусти!... Чего вцепился-то?! — завизжал половой, отчаянно выдираясь из его объятий.
— Дверь! — рявкнул Мишель, краем глаза замечая, как в их сторону кинулись, опрокидывая стулья, смутные личности из угла.
Видя такое дело, посетители трактира засобирались домой, и даже пьяная девка, проснувшись, стала сползать под стол, где при драках безопасней, а недообедавшие артельщики, бросив в тарелках недоеденную капусту, похватали свои ящики с инструментами... из которых выдернули не топоры и пилы, а... маузеры.
— А ну, стой!
Смутные людишки, напоровшись на направленные им в лица стволы, встали как вкопанные. Хотя все еще не понимали, что здесь происходит.
Но им подсказали — отчаянно, на весь трактир, крикнув:
— Тикай — чека!...
Страшное слово смело всех с мест.
Какой уж тут «машкерад»?
Мишель, вскочив на ноги и уже не дожидаясь, когда половой соизволит открыть дверь, отбежав на несколько шагов, бросился на нее всем телом, вышибая задвижку.
Раздался треск дерева, и сорванная с петель дверь провалилась внутрь.