Кстати, Василий считал, что в 1943 году нажаловался отцу Берия. Командование ВВС эту историю пыталось замять, выдать за несчастный случай на учениях. Но Лаврентий Павлович, разумеется, быстро выяснил, что произошло с сыном «Хозяина» на самом деле. Хотя Берия с 1946 года руководил проектом по созданию советского атомного оружия и даже не имел кабинета на Лубянке, фактически по своим возможностям всесильный нарком оставался силовиком СССР номер один.
На очередном докладе Сталину Берия преподнёс ему эту историю в крайне невыгодном для Василия свете. С тех пор «принц» люто ненавидел Берию. А характер у сына вождя был неуравновешенный, взрывной. Часто находясь в раздражённом состоянии, Василий не ограничивался устным разносом чем-то провинившегося передним человека и пускал в ход кулаки. Однажды на глазах Нефёдова пьяный командующий вместе с несколькими своими охранниками-грузинами жестоко избивал привязанного к стулу офицера своего штаба, обвиняя его в тайной работе на Лаврентия.
Впрочем, пережитые неприятности не охладили страсти Сталина-младшего к охоте в самых разных её проявлениях.
Охотничьи выезды «принца» организовывались с феодальным размахом. Местные военные и партийные князьки сгоняли солдат или десятки колхозников в качестве загонщиков. Отстрелянную дичь раскладывали аккуратными рядами на лужайке перед охотничьим домиком или на месте пикника важных гостей. Рога убитых оленей обычно особым образом украшали веточками и полевыми цветами, придавая туше «подарочный» вид.
Напоминающий в своём щеголеватом охотничьем костюме германского кайзера начала века, генерал-лётчик в окружении приближённых любовался трофеями и отдавал распоряжения, кому из своих друзей и родственников отослать кабана или фазана в качестве подарка. Затем опытные повара готовили знатное угощение, и начинался пир, обычно переходивший в грандиозную пьянку или оргию, а часто то и другое одновременно.
В округе существовало специальное подразделение для обеспечения охотничьих мероприятий первого лица. Официально данная команда числилась как авиационно-техническая. Но служили в ней большие доки именно по егерской части. Их стараниями в средней полосе России было создано несколько образцовых охотхозяйств — закрытых для посторонних природных «оазисов» с богатым поголовьем ценного зверя, со стрелковыми вышками, искусно замаскированными в сосновых посадках, уютными, комфортабельными охотничьими резиденциями. Но время от времени Василию надоедало участвовать в идеально организованных «сафари». Его пресыщенная удовольствиями душа начинала требовать чего-то нового, неожиданного, щекочущего нервы.
Василий бил дичь по всему Союзу. Порой он звонил кому-нибудь из многочисленных друзей, садился в самолёт и через несколько часов промышлял серну или кавказского улара в горах, бил косуль и кабанов в Бзыбской долине, преследовал по среднеазиатской пустыне в открытом автомобиле или в кабине низко летящего «По-2» перепуганное стадо сайгаков.
Нефёдов теперь везде сопровождал шефа. Охота ему тоже была по душе. Раздражало только лизоблюдство приближённых генерала. Вообще-то Сталин-младший был метким стрелком, но и ему иногда случалось промахиваться. Но кто бы ни завалил зверя, свита хором твердила, что попал именно Василий.
Однажды Василию сообщили о крупном медведе, терроризирующим население глухой деревеньки. Косолапый хозяин лесов повадился воровать коров у крестьян. По словам рассказчика, медведь был просто гигантский и обладал выдающейся силой. Однажды ночью он пробрался на колхозный скотный двор и задавил бурёнку. После этого мохнатый исполин взвалил добычу себе на спину и с такой ношей перепрыгнул обратно через забор. Высота же изгороди составляла ни много ни мало почти три метра. В корове же веса — килограммов триста.
— Вот это силища! — восхитился Василий. Он сразу загорелся ехать. В эту вылазку Василий решил отправиться без охраны — на пару с Нефёдовым. Поехали на подаренной Сталиным Борису «Победе». Но накануне прошли сильные дожди. Застрявшую на просёлке машину пришлось бросить в пятнадцати километрах от села. Хорошо, что председатель колхоза выслал им навстречу трактор.
Опекать важных гостей председатель поручил своему счетоводу, имевшему репутацию первого охотника здешних мест. Это был кряжистый мужик с окладистой бородой, походивший на старовера. Вечером проводник отвёл гостей к границе овсяного поля, куда интересующий их зверь часто наведывался. Овёс во многих местах намят. Потом старик показал гостям медвежьи следы и помёт. После этого Василий, которого переполнял азарт, начал украдкой прикладываться к своей фляжке, чтобы немного успокоиться.
На опушке леса в верхушках сосен имелись два искусно построенных лабаза [19] .
Перед тем как распределить роли, старик пояснил, что плохо стал видеть в последнее время и потому займёт позицию в паре с тем, кто лучше стреляет. Разумеется, Василий считал себя непревзойдённым снайпером.
— Ну что ж, — кивнул мужик и обратился к напарнику: — Значит, так тому и быть, только ты уж тогда будь внимателен. Медведь наверняка на нас первым выйдет. Промашку давать опасно. Больно хитрющий бес!
Потом дед ещё раз проинструктировал московских гостей, чтобы, находясь в засаде, не вздумали курить или греметь чем, дабы не спугнуть резким звуком или запахом осторожного зверя.
После этого Сталин со счетоводом забрались на один лабаз, а Борис отправился на свой, который был спрятан в ветках разлапистой сосны. Если его спутникам досталось толково сделанное укрытие с полом из толстых крепких брусков, то этот явно мастерили не слишком сведущие в данной области люди или же по пьяному делу. Тонкие брёвна предательски трещали под охотником. Между тем лабаз располагался метрах в пятнадцати над землёй. В случае падения костей не соберешь. Какое там стрелять! Поначалу все мысли Нефёдова были лишь о том, как удержаться на чёртовом пятачке. С трудом Борису удалось как-то приспособиться к своему положению. Впрочем, пообвыкнув, Нефёдов даже с удовольствием стал вдыхать речную прохладу — в полукилометре отсюда, среди лугов змеилась речка с небольшими омутами на поворотах. Борис, не раздумывая, поменял бы сейчас охотничью засаду на умиротворённое сидение с удочкой на её берегах. Стрельбы ему и на работе хватало…
Начало смеркаться. Где-то за лесом мычала корова. Дурёха! Она словно напоминала о себе косолапому разбойнику. Рядом с Нефёдовым приземлилась крупная лесная птица. Принялась важно расхаживать по ветке, затем, внезапно обнаружив человека, оторопело уставилась на него чёрными глазками-бусинками, не понимая, что это за зверь такой. Борис отвлёкся на пернатую гостью и пропустил появление медведя. Он чуть не свалился от неожиданности, когда лесную тишину вспороли два произведённых дуплетом выстрела. Ещё не отгремело громовое эхо, как раздался победный возглас Василия:
— Готов! Наповал уложил!!!
— Куда! Назад, разорвёт!!!
Но Сталин, не слушая старого охотника, словно с табуретки соскочил с дерева и побежал к медведю. В синеватом свете взошедшей высоко над полем луны заваленный хищник тёмной горой возвышался среди колосьев овса. Борис тоже слез с лабаза и первым делом проверил оружие. Сознание неприятно царапнула мысль, что Василий бросился к огромной туше без ружья. Обе двустволки нес едва поспевавший за «барином» дед.