– Слушай, подруга, не мешай мне, а? – вернула Катя рыжей ее собственные слова.
– Да мне-то что… – рыжая шумно втянула ноздрей порошок, и по ее лицу разлилось выражение райского блаженства. – Конец света! Ладно, подруга, не обижайся, я ничего не имею против работников сельского хозяйства…
Она вдохнула последние крошки белого порошка, окинула себя в зеркале удовлетворенным взглядом и удалилась, привычно покачивая бедрами.
Катя кое-как привела себя в порядок, пригладила волосы, поправила одежду. Все равно ее внешний вид оставлял желать лучшего, в ночном клубе она выглядела бы настоящей белой вороной.
Впрочем, она и не собиралась задерживаться в клубе, хотела только пройти через него на улицу.
В последний раз оглядев свое отражение, Катя вдруг заметила торчавшую из-за дверцы кабинки туфельку.
«Это меня совершенно не касается, – подумала она. – Ну, отрубилась какая-то шлюшка от передоза, а я-то тут при чем? Отлежится и придет в себя. У меня хватает собственных проблем!»
Однако – против собственного желания – она подошла к кабинке и потянула дверцу на себя.
В кабинке лежала мертвая женщина.
Типичная тусовщица, одна из постоянных посетительниц светских раутов, вечеринок и клубных проектов, одно из тех ухоженных созданий, одетых в баснословно дорогую «униформу» от Prada или Versace, одна из тех женщин, которые проводят гораздо больше времени под искусственным светом клубных прожекторов, чем под лучами солнца, но выглядят свежими и загорелыми благодаря солярию и тональному крему.
Проблема была в том, что Катя знала эту женщину.
Прекрасно знала!
Еще не прошло и суток с тех пор, как они разговаривали по телефону.
Это была Лида Дроздова.
Та самая Лида Дроздова, которая позвонила Кате прошлым утром и попросила встретиться, потому что хотела обсудить какие-то свои проблемы.
Теперь у нее больше не было проблем.
Лида лежала на кафельном полу, свернувшись калачиком, как ребенок, который устал резвиться на новогоднем празднике и задремал в углу, на груде шуб и пальто. Только лицо ее выглядело ужасно – распухшее, посиневшее, какое бывает у задушенного человека.
Катю заколотило.
Все ее тело сотрясалось в мучительных, выворачивающих внутренности конвульсиях. Она едва успела наклониться, как ее вырвало чем-то едким и желтым. Тошнота не прошла, зато в голове немного прояснилось, ушла противная дрожь.
Да что же это такое?!
Что происходит вокруг нее?!
Кажется, весь мир на нее ополчился, и каждый, кто имеет к ней хоть какое-то отношение, рано или поздно погибает – страшной смертью…
Вот и Лида – глупая, поверхностная, недалекая, но такая безобидная девица… кому она могла помешать?
В свете последних событий все утренние разбирательства с Лидой отошли на задний план. Хлопнула дверь туалета, по плитке процокали каблуки. Женщина, не задерживаясь, прошла в соседнюю кабинку, и Катя обмерла от страха – когда она выйдет, неминуемо заметит торчащую из кабинки ногу в туфельке, а потом увидит Катю и завизжит на весь клуб. Явится охрана и сразу же обвинит Катю в убийстве – а кого же еще подозревать, она ведь прячется в кабинке рядом с трупом? И Катю передадут в руки полиции либо же она снова попадет к людям дяди Васи, и это еще хуже, потому что из слов Павла по кличке Рафинад Катя твердо усвоила лишь одно: она для дяди Васи опаснее динамита.
Стараясь двигаться как можно тише, Катя подхватила горемыку Лиду за плечи и попыталась втащить ее внутрь кабинки, чтобы дать плотно закрыться двери.
«Ну это же надо, какая Лидка тяжелая, а ведь вечно на диете сидела…» – мимоходом удивилась она. Все ее нормальные человеческие эмоции словно бы выветрились, остался лишь страх – не липкий ужас, от которого теряют голову и не помнят себя, а спокойные, постоянные, неотступные деловитые опасения, когда тело и ум реагируют особенно быстро и голова просчитывает все варианты спасения не хуже самого лучшего компьютера.
В соседней кабинке слышалась характерная возня, потом полилась вода, Катя напрягла все силы, и мертвое тело сдвинулось с места. Что-то звякнуло и покатилось Кате под ноги. Она заперла дверь на задвижку и перевела дух. Женщина мыла руки перед зеркалом, потом, надо полагать, раскрыла сумочку и выронила ее содержимое на пол. Она чертыхнулась, и Катя снова обмерла – вдруг снизу что-то можно увидеть… Но дверца кабинки закрывалась плотно, незнакомая женщина собрала свои мелочи и ушла. Катя перевела взгляд на тело. У нее и раньше почти не было сомнений в том, что Лида не может быть живой – у живого человека не бывает такого лица. Теперь же она отбросила последние сомнения – только покойник может быть таким тяжелым.
Что она делает здесь, опомнилась Катя, нужно уходить отсюда как можно быстрее, пока еще кто-нибудь не появился! Она наступила на что-то твердое и наклонилась. Совсем рядом были выпученные Лидины глаза и синее лицо, но сейчас это не произвело на Катю большого впечатления, за прошедшие сутки она нагляделась всякого. Она нашарила под ногой непонятный металлический предмет, который оказался обычным магнитным ключом от электронного замка. Катя поднесла его к глазам. На ключе не было никаких надписей. Единственное, что отличало его от тысяч точно таких же ключей, – это необычный цвет. Как правило, такие ключи делают из серой пластмассы, этот же был светло-зеленым.
Катя хотела бросить ненужную вещь, но вовремя вспомнила про отпечатки пальцев и сунула ключ в карман джинсов от Versace, которые ей уже порядком надоели за нынешние сутки. Но о том, чтобы переодеться, вытянуться на чистых простынях или хотя бы просто откинуться на спинку мягкого кресла и посидеть минутку, прикрыв усталые глаза, не могло быть и речи.
Но пожаловаться на жизнь ей некому, да к тому же пока что она жива, так что все не так плохо. Катя задержала дыхание и выскочила из кабинки, пробежала до двери, бросив мимолетный взгляд в зеркало – вид, конечно, так себе, несвежий и утомленный, но волосы не растрепаны, и в глазах нет дикого блеска.
Перед дверью туалета она ни с кем не столкнулась и облегченно перевела дух. Теперь никто не свяжет с ней убийство Лиды Дроздовой.
Хотя положение ее было ничуть не лучше, чем прежде: она вновь без денег, без телефона, вновь не знает, куда можно пойти и кому можно доверять.
Впрочем, доверия к людям у нее осталось еще меньше, чем несколько часов тому назад.
Ее предал человек, которому она доверяла безгранично, которого считала одним из самых близких людей. Предал подло, цинично!
Стараясь не думать об этом, Катя протискивалась сквозь толпу отдыхавших посетителей клуба.
Вокруг нее танцевали, обнимались, выясняли отношения. Казалось, вся жизнь этих людей была сосредоточена только в стенах клуба, все, что оставалось за этими стенами, для них как бы не существовало.