«Но это не значит, что объяснения нет вообще, – напомнила себе Тереза. – Просто ты должна его найти».
Здесь и сейчас. В крохотной служебной квартирке, рассчитывая только лишь на помощь портативного компьютера. Она представила, что стала бы делать, свались на нее такая задача в римском офисе. Порылась бы в Интернете? Конечно. А еще поделилась бы проблемой с толковым человеком. Она даже знала его имя.
Тереза достала сотовый телефон, коротко ругнула себя зато, что мешает людям отдыхать от ее присутствия, и набрала номер Сильвио ди Капуа.
– Слушаю, – лениво протянул усталый голос. Впрочем, уже в следующий момент в нем зазвучали тревожные нотки – Сильвио понял, кто звонит. – Нет, – твердо заявил он. – Не буду. И не заставишь. Разговор окончен. Бога ради, Тереза, ты же в отпуске. Сходи куда-нибудь. Позагорай. Найди себе занятие. Только оставь меня в покое.
– Черт возьми, Сильвио, я еще ни о чем тебя не просила! Просто звоню. Хочу узнать, как ты там.
– То есть справляюсь ли я с работой, да? Дай мне отдохнуть от тебя. Думаешь, я не узнаю этот вкрадчивый тон? Эти льстивые нотки? Нет, я в твои игры не играю. Не заставишь.
– Успокойся. Не кипятись. Конечно, ты справляешься с работой. Нисколько не сомневаюсь. Я бы не ушла в отпуск и не оставила тебя за главного, если бы не верила в твои способности.
– Тогда зачем звонишь? Имей в виду, я не куплюсь. Мало того, что ты и так все на меня сваливаешь. Нет, нет, ты в отпуске и меня в свои дела не втягивай. Слышишь, Тереза? Мой ответ – нет. Нет, нет, нет, нет.
На экране перед ней лежал обгорелый труп. Баффало, штат Нью-Йорк, 1973 год. Необъяснимый случай. Мужчина курил. Пил. Как и миллионы других людей, благополучно сходящих в могилу, не превратившись в подобие громадной, сгоревшей до конца спички.
Она улыбнулась. Сильвио уже сдался, хотя и сам об этом не подозревал.
– Так ты сейчас не занят?
– Кто бы говорил! Разбираюсь в бумажках, которые ты должна была рассортировать еще полгода назад. И в плане у меня пара совещаний.
– Как мило, – проворковала Тереза. – Ты такой важный, Сильвио. Проводишь совещания. Пишешь фломастером на белой доске. А лазерную указку тебе дали? Ты уже научился употреблять длинные слова и акронимы?
– Тебе не дано понять искусство менеджмента…
– Менеджмент – это я! Так что позволь – как это у вас, менеджеров? – да, позволь каскадировать тебе кое-что занятное. Захочешь отказаться, скажешь, что занят. Нет, черта с два, скажешь так: я не желаю этим заниматься. Усвоил?
На том конце линии возникла короткая пауза. Сильвио поднял руки.
– То, что я не копаюсь в трупах, еще не значит, что мне нечем заняться.
– Без трупов какая жизнь, Сильвио? Признайся, тебе их не хватает. Я же вижу, когда мой малыш начинает скучать. Ты скучаешь. Ты не знаешь, куда себя деть. А у меня на руках труп. Лекарство от скуки. Хочешь послушать?
– Нет! – взвизгнул Сильвио.
– Ладно. Раз ты так, я кладу трубку.
– Клади! У тебя отпуск, Тереза! Не забыла?
– Как скажешь. Твое слово для меня приказ. Я прямо сейчас положу трубку. Уже держу палец над кнопкой. Ты действительно хочешь, чтобы я ее нажала?
– Да!
– Прекрасно. Будь по-твоему. Я только произнесу два слова. – Пауза была необходима. Сильвио всегда был падок на театральные эффекты. – Произвольное самовозгорание.
Тереза отключилась. Положила телефон на стол. И начала считать до десяти. Он зазвонил на счете «три». Она позволила себе выдержать пять гудков, после чего мило ответила:
– Алло?
– Я ненавижу тебя всеми фибрами души. Ты – воплощение зла. Это нечестно. Ты не имеешь права так обращаться с подчиненными.
– Произвольное самовозгорание. У меня здесь труп, точнее, часть трупа, и венецианский патологоанатом, старичок лет двухсот. Так вот именно это он собирается вписать в свидетельство о смерти. Что думаешь?
– Думаю, что пить среди бела дня вредно. Прочухайся, женщина. Прогуляйся по городу. Прокатись на лодке.
– Кроме шуток, Сильвио. Все здесь. Фотографии. Отчеты. Я могу отправить их тебе прямо сейчас. Если хочешь. Разумеется, если у тебя совещание и все такое, то извини, мешать не стану. У каждого свои приоритеты.
Сильвио колебался, не без оснований подозревая, что это еще не все.
– Два замечания, – сказал он. – В произвольное самовозгорание я поверю тогда же, когда примирюсь с существованием оборотней. Во-вторых, ты сейчас в Венеции. То есть на положении обычного туриста. У тебя нет никакого права заниматься расследованием загадочных смертей, какими бы сверхъестественными причинами ни объясняли их местные знатоки. Большинство людей наступают на дерьмо случайно, ты же для этого готова перейти улицу. Отвратительная привычка.
– Меня просто попросили посмотреть!
– Кто?
– Фальконе.
– А, черт! Только не говори, что ты снова связалась с этими тремя мушкетерами!
– К твоему сведению, связалась я только с одним.
Присутствие в ее жизни Перони все еще не давало Сильвио покоя. Похоже, чувства остыли не совсем.
– Ладно. Позволь задать прямой вопрос: ты еще не спятила?
Может быть, подумала Тереза. И первое доказательство – время, потраченное на ту псевдонаучную чушь, что подсунул ей Този.
– А что ты имеешь против произвольного самовозгорания?
– То же, что и против реинкарнации. Или алхимии. И то и другое – полная чушь.
В темноте прорезался лучик света. Бывали моменты, когда ей хотелось обнять Сильвио ди Капуа. Иногда даже случайно брошенное им замечание давало толчок ее воображению.
– Без алхимии не было бы химии, – заметила она. – Ты ведь ко всему прочему еще и химик, а значит, должен знать.
Сильвио чуть слышно выругался. Тереза, как всегда, ткнула пальцем наугад и попала в точку. Алхимики, может быть, и начинали как шарлатаны, но их труды не пропали даром – из них выросла новая наука. Стекловары вроде Арканджело тоже были в некотором смысле алхимиками. Людьми со своими тайнами связанными узами секретности, имеющими дело с загадочными субстанциями, меняющими очертания окружающего мира.
– То есть я хочу сказать, что смерть этого человека трудно объяснить какой-то иной причиной, кроме произвольного самовозгорания. Вопрос в следующем: что случилось на самом деле? Как это могло произойти?
– Так обратись к местным специалистам! – возмутился Сильвио. – Они для того и существуют!
Тереза вспомнила, как ловко привлек ее к делу Фальконе. Хорошим трюком не грех воспользоваться.
– Ты прекрасно понимаешь, что до тебя им далеко. У тебя такой опыт. А они медлительны. Им недостает воображения. Это Венеция, а не Рим. Когда речь заходит о настоящем преступлении, они все равно что дети малые. Полиция здесь только туристами и занимается, – долбила она, морально готовя себя к большой лжи. – Можешь мне поверить.