Макаров и Дворкин пытаются развлечь Аню, а Ризо злится, говорит ожесточенно:
– Смотрите на них! Они развлекаются! Немцы только что напали на Польшу, мы следующие! А мы к войне не готовы! Нам показывают фильмы про силу советского оружия, про летающие танки, но это же блеф, старье! Кого мы дурим? Вместо нашего мощного танка Ворошилов приказал запустить свой новый легкий танк Т-50…
Макаров и Жора перебивают его, мол, сейчас не место этим разговорам. Но Ризо продолжает еще более дерзко:
– Вот ты, племянница наркома! Неужели вы там, в Кремле, не понимаете, в какой мы заднице? Нет, вы-то, конечно, спасетесь! Уже небось и бункеры себе приготовили, и бомбоубежища! А вот эти дети – они же погибнут при первых бомбежках! Чем вы их защитите? Кавалерией Буденного? Летающими танками Ворошилова?
Аня пытается его успокоить, но он не успокаивается. Разговор протекает на грани фола. Макаров и Жора вступаются за Аню, говорят Ризо, что он никогда не может расслабиться и вечно портит всем настроение. Ризо уходит, но его дерзость производит впечатление на Аню, они начинают встречаться…
После смерти Кошкина главным конструктором назначают Андрея Макарова.
В апреле 1941 года еще одна советская военно-промышленная делегация отправляется в Германию. Стараниями Марышева в состав делегации включены Макаров и Гуридзе (еврея Дворкина, естественно, не взяли, чтобы не дразнить нацистов). На Белорусском вокзале они встречаются с Аней, которая тоже едет туда как переводчица.
Члены советской военной делегации должны посетить немецкие танковые заводы. По дороге они видят скопления нашей техники, идущей эшелонами на запад. Ризо опять заводит разговор о том, что вся эта техника – старье и дерьмо, немцы расколошматят ее в первые два дня войны.
– Неужели Сталин не понимает, что мы этим только провоцируем Гитлера, не оставляем ему выбора? – говорит он Ане.
– А ты пойди и сам скажи ему, – отвечает Аня.
– Все, что мы можем, – говорит Макаров, – это поскорей дать стране хороший танк.
В Германии, в Берлине их встречает Фердинанд Порше-младший. С ведома Гитлера он везет их на свой завод, устраивает демонстрацию германской мощи и дарит им свой новый танк Т-IV. (Поскольку до начала войны остаются считанные месяцы, Гитлер и Порше считали, что Советам уже не догнать Т-IV, а конвейер, с которого один за другим сходят эти танки, запугает их…)
Наши не верят, что это самый тяжелый и лучший танк немцев, говорят Фердинанду, что он их разыгрывает, но затем делают скорбный вид – мол, да, они проиграли пари. Жаль только, что Микола, который проспорил Фердинанду ящик коньяка, остался в Харькове. Но Ризо заявляет, что готов отвечать за друга. Он собирает деньги со всей делегации и выставляет Фердинанду ящик «Реми Мартин»!
Фердинанд провожает их до вокзала, но общение старых приятелей уже не такое, как в Бостоне. И Порше, и ребята понимают, что скоро война. Фердинанд тепло прощается только с Аней, целует ее на прощание и прямо с вокзала уезжает на совещание в ставку Гитлера.
На совещании присутствовали бронетанковые генералы Манштейн, Гудериан, Роммель, а также Хеншель, «первый инженер рейха» Эрик Мюллер, рейхсминистр Фриц Тодт и, конечно, Фердинанд Порше-старший.
На вопрос Гитлера, как отреагировала советская делегация на наш Т-IV, Фердинанд сказал, что он выиграл у русских пари, заключенное еще в Бостоне. Хотя, с другой стороны, признался он, эти же русские долго отказывались верить, будто Т-IV наш самый лучший танк. На основании этого Фердинанд сделал предположение, что у русских уже есть что-то более мощное. Но его высмеивают и говорят о неспособности отсталых славянских народов опередить арийскую нацию в научно-техническом прогрессе. Тем более что это подтверждают и данные разведки, и ящик коньяка, выигранный Фердинандом.
– Если бы у русских было что-то посильней нашего Т-IV, разве эти нищие стали бы тратить свои деньги на целый ящик коньяка?
Однако осторожный Гудериан замечает, что на всякий случай необходимо срочно наладить производство тяжелых танков. Однако Гитлер резко ответил, что тяжелые танки ему понадобятся не раньше 1942–1943 годов, когда, завоевав Кавказ и освоив его нефтяные запасы, мы пойдем дальше к Индийскому океану. «И наши тяжелые танки, – сказал Гитлер, – подобно боевым слонам древних персов, будут идти в авангарде и сминать все на своем пути».
Тем не менее после совещания Гудериан обратился к отцу и сыну Порше.
– Значит, русские не поверили, что Т-IV наш лучший танк?
– Даже позволили себе шутить над ним, – сказал Порше-младший.
– Я знаю, что у вас есть проект тяжелого танка. Так вот, продолжайте усиленно работать над ним. Боюсь, что он нам понадобится гораздо раньше, чем мы пойдем на Индийский океан.
Конечно, те, кто был при этом разговоре, тут же донесли о нем Гитлеру, и недовольный Гитлер отправил Гудериана подальше от себя – на фронт.
Немецкий Т-IV привозят в Харьков на полигон и сравнивают с нашим Т-34. Наш танк не уступает ни в скорости, ни в маневренности. Только немецкая оптика (знаменитые цейсовские стекла) лучше нашей. Зато Т-34 поражает немецкий танк с 1500 метров, а сам уязвим только с 500 метров. Преимущество – 1000 метров!
Всеобщее ликование, поздравления.
Начало войны застает ребят в Харькове.
Прямо при заводе создана школа для танкистов. В эту школу приезжает майор Лавриненко для формирования своего экипажа. Это тот самый офицер-«испанец», знакомый по кораблю «Крылья Советов». Ризо просится к нему в экипаж. Ребята его отговаривают, ведь у него бронь, но Ризо неумолим. Заявляет, что ничем он КБ уже не поможет, так как все в своей жизни придумал, а на фронте не хватает квалифицированных механиков-водителей.
Лавриненко учит свой экипаж основам танкового боя:
– Танковый бой – это математика. Рассчитал все правильно – выжил, ошибся – погиб.
Они разучивают маневр, когда водитель поворачивает танк в одну сторону, а наводчик разворачивает башню танка в другую. В результате танк поворачивает, а башня с наведенной на противника пушкой остается на месте. Следует выстрел, и танк сразу уходит в сторону, мгновенно меняя позицию вместо того, чтобы начинать разворачиваться только после выстрела.
Первый бой под городом Луцк.
Взвод Т-34 Лавриненко приходит на помощь группе наших легких танков. Первый контакт с немцами. Немец наводит орудие, стреляет. Снаряд выходит из орудия, летит в танк Лаврененко, попадает в броневой лист над Ризо и взмывает вверх, оставив лишь росчерк рикошета на броне. Немцы переводят весь огонь только на три «тридцатьчетверки», мечутся вокруг них, постоянно меняя позиции, чтобы зайти с флангов, стрелять в менее защищенные бока. Но ничего не могут с ними поделать.
Между тем первый же снаряд нашего танка попадает в боекомплект немецкого танка, и его разрывает изнутри. Танк словно поднялся в воздух на крыльях и плавно опустился на землю. Чуть рассеялось облако дыма, и на месте этого танка уже был лишь дымящийся корпус…