— Ладно, мы позовем, — сказал Данила. — Только вы обещаете, что научите нас так… с мячом.
— Обещаю.
— А у вас пистолет есть? — спросил Артур.
— Зачем же пистолет, когда я с детьми разговариваю?
— У настоящего милиционера пистолет всегда должен быть с собой.
— А у меня есть пистолет, только он в машине остался.
— В милицейской?
— Угу.
— А она где?
— Машина? Да тут, недалеко… В укрытии.
— А-а! — мальчики понимающе покачали головами.
— Только она, наверно, не выйдет, — резюмировал Данила.
— Это почему же?
— Она с нами почти никогда не ходит гулять. Ей с нами неинтересно.
— А нам с ней, — добавил Артур.
— А вы скажите, что с вами еще какая-нибудь девочка гуляет. Ну какие там у нее подруги есть?
— Ленка Шмакова, Дашка, которая на той стороне живет.
— Ну вот, вы и скажите, что они с вами гуляют.
— Хорошо. А если ее мама не отпустит?
— А вы скажите, что не надолго, на полчасика. Короче, упросите как-нибудь. Только про меня не говорите.
— Ладно, — ребята вошли в калитку.
Через несколько минут из калитки вместе с мальчиками вышла темноволосая девчушка с толстой длинной косой и огромными глазами. Она на целую голову была выше обоих мальчиков и гордой поступью вышагивала рядом с ними.
— Вон тот дядя милиционер хотел с тобой поговорить, — услышал Гордеев и направился к ним навстречу.
Полина несколько растерялась, а ребята побежали к нему.
— Теперь вы нас научите в мяч? — наперебой закричали они.
— Непременно. После разговора с Полей.
Они все вчетвером отправились к тому пустырю, где играли в мяч. Мальчишки продолжили свою игру, а Гордеев с Полиной уселись на бревнышке, чуть-чуть поодаль.
— Поля, я из милиции, и мне нужно задать тебе пару вопросов, — начал Гордеев.
Но Поля отрицательно покачала головой.
— Я понимаю, что ты уже устала всем об этом рассказывать, но, будь добра, расскажи еще разок мне, что тогда произошло?
— Мы с Сонькой решили построить в леске шалаш, — неохотно начала она. — Мы обиделись на мальчишек, потому что они дразнились и кричали, что мы — девчонки и ничего не умеем. У них был свой шалаш, и они нас туда не пускали. А мы решили построить свой шалаш. И мы пошли в этот лесок, — она указала рукой в сторону леса.
— Так, а когда это было, днем, утром?
— Днем, после обеда.
— Так. И что было дальше, давай по порядку.
— Дальше я домой побежала, а она — в лес.
— Подожди, я что-то не понимаю. Вы же решили шалаш вместе построить, почему же ты пошла домой?
— Я забыла свитер. И еще я хотела взять с собой чипсы. Потому что мы же ведь работали бы. А потом, когда устали бы, захотели кушать и поели бы этих чипсов. Вот я и побежала домой.
— А Соня тебя ждать не стала, да?
— Да. Она сказала: «Вечно ты все забываешь». И пошла к тому месту, где мы договорились построить шалаш. Она сказала: «Я там буду, а ты догоняй».
— Так. И что было дальше?
— Я прибежала домой. Мама начала говорить, чтобы мы далеко не ходили.
— Как же вас мама отпустила-то одних в лес.
— Она не знала, что мы в лес пойдем. Мы ей сказали, что будем тут, на пустыре, или рядом с домом. И она сказала, что через полчаса к нам придет, когда что-то там закончит делать.
— Хорошо. А дальше?
— А потом вдруг раздался такой страшный грохот. И мама мне сказала, чтобы мы никуда не ходили. А я сказала, что Сонька уже ушла и ждет меня. Тогда мама пошла вместе со мной. Она думала, на пустырь. Но там никого не было. И она стала на меня кричать, спрашивать, где Сонька. И мне пришлось все рассказать про шалаш. И мы туда побежали, а там уже было много народа, и кто-то сказал, что здесь убили девочку. А мама начала плакать, ей стало плохо. — У Полины потекли слезы.
— Все ясно, — прервал ее Гордеев. — Значит, ты не дошла с ней до шалаша и ничего не видела?
Девочка покачала головой.
— А когда вы с мамой пришли туда, кто там был из взрослых?
— Я их никого не знаю. Из того дома был дядя, — она показала рукой на виднеющийся из-за деревьев добротный дом. — Его еще по телевизору часто показывают.
— Все ясно, — задумчиво протянул Гордеев. — А ты до леса с Соней дошла?
— Да, до леса дошла.
— А ты не видела, в лесу не было каких-нибудь людей? Ну, грибники всякие?
— Нет, там грибников не было. Там только дядя Витя ходил, зверобой собирал.
— Где ходил? В лесу?
— Да, он все время по лесу ходит. Он там травы лекарственные ищет.
— А кто такой дядя Витя?
— А это сторож с соседнего участка. Туда хозяева редко приезжают. И он у них дом сторожит. А когда нас нет, он и за нашим домом присматривает. Мама только говорит, что ему платят деньги за то, что он там просто живет, а если туда залезут воры, он ничего сделать не сможет.
— Ясно. А ты мне покажешь этот участок, который дядя Витя сторожит?
— Покажу. Только его там уже нет.
— Участка?
— Да нет, дяди Вити нет.
— А где же он?
— Я не знаю. Он уехал. Нам Марья Дмитриевна сказала.
— Так. Кто такая Марья Дмитриевна?
— Марья Дмитриевна со мной сидит, когда мамы и папы нет дома. Она у нас как домработница.
— А, понятно. А сейчас Марья Дмитриевна где?
— Дома.
— А твои мама с папой дома?
— Сейчас дома. Только они скоро должны уехать в город за какими-то материалами.
— Сегодня должны уехать?
— Да.
— Хорошо. Ну давай я тебя до дома провожу. Только ты, пожалуйста, маме с папой не говори, что я с тобой разговаривал, хотя бы до вечера, ладно?
— Ладно.
Гордеев проводил девочку до ворот, и сам остался ждать, когда уедут родители Полины. Скучать ему не пришлось, он пытался научить мальчиков чеканить мяч. Надо сказать, педагог из него выходил не очень хороший. Он все никак не мог понять, как это такие элементарные вещи могут не получаться.
Наконец из ворот дома Белопольских выехал темно-вишневый джип. За рулем сидел толстоватый, хмурый мужчина, а рядом с ним тоже полная, миловидная женщина. Сначала Гордеев дернулся, он хотел, чтобы его никто не видел, но потом решил, что ничего страшного нет, и, скорее всего, он напоминает заботливого отца, играющего со своими отпрысками.