Вопреки всем здравым рассуждениям Гордеева, дверь открыли быстро, и притом не спрашивая, кто это. Высунулась голова с всклокоченными волосами, и человек вежливо спросил:
— Вы ко мне?
— А вы Коваленко Виктор Филиппович? — спросил в свою очередь Гордеев.
— Да, — робко ответил тот.
— Ну, значит, к вам. Меня зовут Гордеев Юрий Петрович. Я — адвокат. И я к вам по делу об убийстве Сони Маковской, — Гордеев протянул ему руку.
Человек вздрогнул, тоже протянул руку.
— Да я, собственно… И ничего не знаю…
— Позволите пройти? Я вам всего несколько вопросов задам.
— Хорошо, проходите.
Гордеев вошел в прихожую, сторож отрешенно закрыл за ним входную дверь. Казалось, он лихорадочно о чем-то размышляет.
— Не снимайте, не снимайте, у меня все равно неубрано, — засуетился он, видя, что Гордеев снимает ботинки. Или, может быть, он надеялся, что этот гость не задержится долго в его квартире.
— А вы всегда так неосторожно дверь открываете? — поинтересовался Юрий.
— В каком смысле «неосторожно»?
— Ну, не смотрите в глазок, не спрашиваете, кто там.
— А кого мне бояться?
— Я подумал, что у вас есть основания бояться, раз вы так неожиданно уволились с работы, уехали сюда…
Тот промолчал.
— Да даже если и бояться некого… Сколько на свете проходимцев.
— Это вы правы, правы…
— Значит, утверждаете, что ничего не знаете об убийстве?
— Не знаю, — он отрицательно покачал головой.
В этот момент раздался звонок в дверь. Сторож подозрительно покосился на Гордеева.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Юрий.
— Нет…
— Ну тогда все-таки советую вам спросить, кто там.
— Кто там? — наклонившись к двери, спросил сторож.
— Телеграмма, — услышал Гордеев густой грубый голос из-за двери.
— Телеграмма, — повторил Коваленко, обращаясь к Гордееву. — Странно. От кого?
Он открыл дверь. На пороге стояли двое мужчин, оба в темных очках. Увидев за спиной сторожа с интересом разглядывающего их Гордеева, они поспешно спрятали за спину руки, в которых на секунду сверкнуло что-то холодным металлическим блеском.
— Вот так телеграмма, — присвистнул Гордеев.
— Мы, кажется, ошиблись… квартирой, — выдавил один из них.
— Да, наверно, — подтвердил Гордеев, отстраняя сторожа и закрывая перед ними дверь.
— Это по вашу душу две телеграммочки, — заметил он.
— Что значит «по мою душу»? — у Коваленко затряслись коленки.
— Да вы не пугайтесь, но, судя по всему, мне придется вас отсюда препроводить как особо ценного свидетеля в место, более безопасное.
— Так вы думаете?… — Теперь у него тряслась челюсть.
— А что они за спиной прятали, вы разве не приметили?
— Нет… Ох ты господи боже мой!
— Не надо паниковать прежде времени. Давайте вы сначала расскажете мне все, что знаете.
— Хорошо, — смирился сторож.
Он был не молодой и не старый, лет этак сорока пяти, но тут вдруг весь поник, затрясся, как старый дед.
— Пройдем в комнату? — видя состояние Коваленко, Юрий взял командование в свои руки.
— Да, конечно… А может быть?… — он показал глазами на дверь. — А если они вернутся?
— Только пара вопросов, и мы уходим отсюда.
Коваленко опять затряс головой. «Легко сказать — уходим! — подумал Гордеев. — Видимо, их спугнул я, лишний свидетель. А что делают с лишними свидетелями? Как выбираться из этой трущобы? Меня довезли-то сюда со скрипом, деньги непомерные взяли. А уехать-то отсюда… Ни одной тачки нет наверняка!»
— Так вы были свидетелем убийства? — спросил он. — Давайте сразу, коротко и по делу.
Коваленко судорожно кивнул.
— Что это значит? Были?
— Был.
— Кто убийца, видели?
— Видел.
— Кто? — строго спросил Гордеев.
Коваленко испуганно таращил на него глаза.
— Ну кто, кто? — не вытерпел Гордеев.
— Гу-губ-бернатор, — заикаясь, ответил Коваленко.
— Ершов?
— Д-да.
— Вы что, заикаетесь?
— Это я от волнения…
— А! Ну так возьмите же себя в руки. Все отлично. Вот теперь убийца будет сидеть!
Гордеев ликовал. Все его догадки подтвердились. И на данный момент он был уверен, что Ершов действительно будет сидеть. Ведь справедливость должна восторжествовать! И это он, Гордеев, добился справедливости.
— Еще один вопрос, — вспомнил Гордеев. — Это с вами встречался отец девочки, Алексей Маковский?
— Да, со мной.
— Теперь все ясно. Ну что, сматываем удочки?
Коваленко с готовностью встал со своего стула.
На улице не было ни одной машины, как и подозревал Гордеев. А между тем уже начало смеркаться.
— Где тут у вас можно какой-нибудь транспорт найти? — спросил Гордеев, подозрительно оглядывая стоящую вдалеке черную машину.
— По будням ходит автобус. Только до остановки не так уж близко.
— По будням, говорите? А сегодня что?
— Пятница.
— Будний день!
— Нет. Вечер пятницы уже выходным считается, — с расстановкой объяснил Коваленко.
— Маразм! — Юрий всплеснул руками. — Замечательно! По будням ходит автобус! А в выходные что прикажете делать! В выходные что, все по домам должны сидеть?! — Он удрученно посмотрел на Коваленко. — Может, такси вызвать?
— Я не знаю как, — пожал плечами сторож.
— В справочную позвонить.
— Я не знаю как…
— По-моему, вы повторяетесь, — произнес Гордеев.
Его почему-то раздражал вид и поведение главного свидетеля. Тот стоял с опущенными плечами, держа в руках какие-то кульки, не зная, что делать… Совершенно жалкий вид.
— Какого черта вам эти кульки? — не вытерпел Гордеев.
— Как? — поразился Коваленко. — Тут все самое необходимое! Документики, спички, еда, одежда кой-какая… Вдруг уж не придется возвращаться.
— Господи! Такое впечатление, будто я вас на Колыму везу!
— А куда? — резонно поинтересовался Коваленко.
— В Москву.
— Ну все равно… Мало ли что по дороге… И не оставлять же все врагу, — он судорожно хохотнул.