— Что? — не понял Турецкий.
— Цифра, — с усмешкой пояснила путана. — Ну, это мы так «озвучку» называем. Как в кино — цифровой звук, долби-стерео. Клиент хочет, чтобы ты стонала, ну, ты ему «цифру» и включаешь. Типа кайфуешь вместе с ним.
— А она, значит, на кайфовала? — уточнил Турецкий.
Путана покачала головой:
— Не-а. Молчала как рыба. Я ее потом спросила — Маргоша, чё за дела?
— А она?
— А она ничего не ответила. Она потом вообще весь день как не своя была. Бледная такая, испуганная. А потом она дня три на работу не выходила.
— Вот как? — удивился Турецкий. — Это почему же?
Путана вздохнула:
— Я ее тоже потом спросила. А она сказала — мол, заболела. Простуда, и всё такое.
— Значит, простуда, — задумчивым эхом отозвался Александр Борисович. — Кстати, она не называла тебе свое настоящее имя?
— Настоящее? — удивилась путана. — А я думала, что ее так и зовут — Марго. Она сама, когда знакомились, представилась Маргаритой. А что, разве ее по-другому звали?
Турецкий не ответил. Он задумчиво потер пальцами подбородок, глядя мимо путаны.
— Дядь, а вы правда из милиции? — тихо спросила она.
Александр Борисович покачал головой:
— Нет. Я — частное лицо.
Девушка закусила губу. Казалось, она не знает, как реагировать на признание Турецкого — то ли злиться, то ли радоваться. Так и не определившись, путана вздохнула и спросила:
— Тогда зачем тебе это, а?
— Марго пропала, и я должен ее найти, — ответил Александр Борисович.
— Как это найти? Ты же сказал, что она… что её… Погоди… Ты что, обманул меня, что ли?
Александр Борисович поднялся с кресла.
— Мне пора, — сказал он. — Твоя подруга пропала. Возможно, она уже мертва. Но если нет, я найду ее. Захочешь помочь, звони. Вот тебе моя визитка.
Турецкий достал из кармана визитную карточку и швырнул на тумбочку.
— Зря вы так со мной, — сказала вдруг путана, от обиды вновь переходя на «вы». — Сказали бы сразу, я б поняла. И пугать бы не пришлось. Я ведь к Маргоше хорошо относилась. И она ко мне.
— Да-да, — рассеянно произнес Александр Борисович. Он оглядел стены комнаты, оклеенные розовыми обоями, перевел взгляд на пышный альков и усмехнулся. — Н-да. Завязывала бы ты с этим «ремеслом», Наташа Агафонова. Красивая ведь девчонка. А то смотри — поистаскаешься, и замуж уже никто не возьмет.
— Ну да, не возьмут, — фыркнула путана. — Меня уже двое зовут.
— И они знают о твоей профессии?
— Нет, конечно. Я ж не дура.
— А если сюда случайно нагрянут? Или кто-нибудь из их знакомых тебя при встрече узнает?
— Не узнают, — с усмешкой ответила путана. — Если, конечно, вы не расскажете. Да и вам не поверят. С меня макияж смой, я совсем другая стану.
— Одна уже стала, — с неудовольствием заметил Турецкий. — Ладно, мне пора. Спасибо за разговор. Если что вспомнишь — звони. Пока!
— И вам не хворать, — насмешливо попрощалась путана.
Александр Борисович вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и бодро зашагал по коридору.
— Уде уходите? — Алина вышла ему навстречу.
— Да.
— Не понравилось?
— Очень понравилось. Но — дела.
— Понимаю, — кивнула Алина. — Будете в наших краях — заходите еще.
— Обязательно, — пообещал Турецкий, толкнул железную дверь и вышел на улицу.
В лицу ему пахнуло прохладным ветром. Александр Борисович с наслаждением вдохнул свежий воздух улицы.
29
— Алло, Александр Борисович?
— Да, Петь, я.
— Я навел справки. Нужного тебе человека зовут Руслан Штырев. Кличка Штырь. Записывай его телефон…
Петя Щеткин продиктовал номер телефона, Турецкий записал его в блокнот.
— Кто он? — спросил Турецкий.
— Когда-то работал опером. Потом его поперли за пьянство, и он ошивался во вневедомственной охране. Потом поперли и оттуда. Получил условный срок за кражу в магазине. Потом отсидел полтора года за драку. Пока сидел, жена выписала его со своей жилплощади и продала квартиру. Развелся. Сейчас живет в квартире старухи-матери. Работает на бензоколонке.
— Сколько ему лет?
— Сорок три. Будешь звонить, сошлись на подполковника Болдина.
— Ясно. А что у нас на него?
— Махинации на бензоколонке. И еще кое-что по мелочи. В целом, с учетом рецидива, лет на пять строгача потянет.
— Понял. Спасибо, Петь!
— Не за что. Как продвигается расследование?
— Со скрипом.
— Удачи, Александр Борисыч!
Переговорив со Щеткиным, Александр Борисович тут же набрал номер Штыря.
— Слушаю, — ответил хрипловатый голос.
— Привет, Штырь.
— Штырь? Не знаю такого. Вы ошиблись номером.
— Да ну? Может, ты это самому подполковнику Болдину объяснить хочешь?
Повисла долгая пауза.
— А вы кто? — спросил, наконец, Штырь.
— Встречаемся через час, — сухо сказал Александр Борисович. — Возле фонтана.
— Возле фонтана нельзя, — возразил Штырь. — Народу много. Давайте в «Шинке». Это пивной бар на окраине города, знаете?
— Нет.
— На севере. С пляжа на Отраде вас любой таксист за полтинник домчит. И давайте не через час, а через полтора — мне долго добираться.
Турецкий посмотрел на часы.
— Хорошо. Меня зовут капитан Ларин. На столе передо мной будет лежать газета. Всё понял?
— Да.
— До встречи.
Александр Борисович отключил связь и сунул телефон в карман.
Бар «Шинок» оказался настоящей дырой. Деревянные доски столов были настолько пропитаны прогорклым пивом, что газета прилипла к ним почти намертво. Однако пиво было дешевым, и, вероятно, по этой причине народу здесь было порядочно.
Турецкий ждал уже десять минут. И с каждой минутой настроение у него становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, когда Александр Борисович дошел до последнего градуса ярости, к столу подошел невысокий мужчина с ничем не примечательным и даже невзрачным лицом.
— Вы Ларин? — поинтересовался он.
— Он самый.
— Я Штырь. — Штырь сел за стол и с мрачноватым любопытством взглянул на Турецкого. — Извините, что опоздал. Я был далеко отсюда. Быстрее никак не получилось. Ничего, если я закажу себе пива? Так мчался, что в горле пересохло.