Тэннье зарезервировала нам столик слева от бара, который был битком набит людьми. Справа сквозь арку я разглядела два или три отдельных кабинета, но подумала, что постоянные клиенты наверняка предпочитают есть здесь, где можно наблюдать за посетителями. Судя по любопытным взглядам, которые на меня бросали, незнакомцы здесь всегда на виду и к тому же встречаются крайне редко.
Хозяйка провела меня к столику, и почти сразу же ко мне подошла официантка. Она протянула мне меню, отпечатанное на простой белой бумаге.
— Выпьете что-нибудь, пока ждете своих друзей? — спросила она. — Напитки — на обороте.
Я взглянула на список вин, игнорируя крепкие напитки, чтобы выбрать что-нибудь знакомое. Заказала бокал шардоне и тут заметила, что человек, сидящий возле стойки, пристально смотрит на меня. Я обернулась, чтобы убедиться, не разглядывает ли он кого-то еще, — оказалось, он уставился именно на меня. Когда официантка удалилась, мужчина не спеша встал с табурета и направился в мою сторону. Высокий, с поджарым, мускулистым телом и длинными руками. Узкое невыразительное лицо напоминало контурную карту. От лопнувших сосудов его щеки казались красными, а длительное пребывание на открытом воздухе придало коже коричневато-ореховый цвет. Волосы, когда-то темные, теперь были с проседью.
Подойдя к столу, он протянул руку:
— Джейк Оттвейлер, отец Тэннье. Вы, должно быть, ее подруга.
— Рада познакомиться. Я Кинси. Как поживаете?
— Добро пожаловать в «Голубую луну», которую большинство из нас называют просто «Луной». Я видел, как вы вошли.
— Так же, как и все остальные. У вас, должно быть, не много случайных посетителей.
— Больше, чем вы думаете. Люди из Санта-Терезы приезжают постоянно. — Его глаза казались пронзительно-голубыми на загорелом лице. Тэннье говорила мне, что он много лет был фермером, но, очевидно, долевое участие в «Голубой луне» придало ему некоторый налет элегантности. На нем были старые ботинки и рабочий халат поверх брюк и белой шелковой рубашки под ладно скроенным голубым спортивным пиджаком.
Когда официантка поставила передо мной бокал белого вина, он пробормотал: «За мой счет», едва взглянув на нее. Несомненно, они так долго работали вместе, что понимали друг друга с полуслова.
— Вы посидите со мной? — спросила я.
— Немного. По крайней мере пока не придет Тэннье. Я уверен, что вам, девочкам, есть о чем поговорить. — Он вытащил из-под стола стул и взмахом руки заказал вино и себе. Когда заказ принесли, он откинулся на стуле и внимательно оглядел меня. — Вы не похожи на частного детектива, каким я его себе представлял.
— В наше время они бывают очень разными.
— Да ну?
— Подобное расследование требует терпения святого.
— Мне это кажется идиотским занятием, если хотите знать мое мнение.
— Несомненно, — согласилась я. — Можно задать вам несколько вопросов, пока вы здесь?
— Охотно. Не знаю, чем я могу помочь, но расскажу вам все, что знаю.
— Насколько хорошо вы были знакомы с Виолеттой?
— Полагаю, что достаточно хорошо. Я видел ее здесь два-три раза в неделю. Она была беспокойной, но никак не плохим человеком.
— Я слышала, что она подавала на вас в суд, когда ваша собака загрызла ее пуделя.
— Да, очень неприятная история. Мне было ее жаль, но моя собака была на поводке, а ее — бегала свободно, так что мы оба виноваты. Как бы там ни было, мы уладили это дело. Я мог бы подать апелляцию, но не стал. Ее пудель был мертв, и она ужасно переживала, пока не взяла Бэби.
— Вы были в парке в ту ночь, когда она исчезла?
— Был. Тэннье собиралась пойти туда с братом, но он ушел со своими друзьями, так что мы пошли вдвоем.
— Вы видели Фоли?
— Нет, но я знаю, что он и Ливия Креймер там были. Она не одобряла поведения Салливанов. Считала их язычниками, которые не заслуживали ее внимания, но тем не менее никогда не оставляла их в покое. Она пристала к нему из-за Дейзи. Девочка была некрещеной, что, по мнению Ливии, считалось позором. Фоли к этому времени был пьян и послал ее. Ливия постаралась, чтобы все в городе узнали о его выходке. С ее точки зрения, это еще раз доказывало, какой он подонок.
— Вы не видели Виолетту?
Он покачал головой.
— Последний раз я видел ее накануне, в пятницу. Она разъезжала по городу в своей новой машине и остановилась поболтать.
— Вы помните, о чем с ней говорили?
— Главным образом она хвасталась машиной. Еще сказала, что возила Дейзи и Лайзу Меллинкэмп на обед и в кино в Санта-Марию, а потом завезла девочек домой и отправилась по своим делам.
— У вас хорошая память.
Он улыбнулся:
— Спасибо, конечно, но этот вопрос возникает каждый год — когда в город приезжает какой-нибудь журналист. Я рассказывал об этом так часто, что мог бы повторить даже во сне.
— Верю. Когда вы говорили с Виолеттой, с ней все было в порядке?
— Насколько это было возможно. У нее случались перепады настроения, то, что теперь, кажется, называется биполярностью.
— В самом деле? Это что-то новое. Никто не говорил мне об этом.
— Это мое личное наблюдение, хотя я и не большой специалист в этом вопросе. Сколько слез она пролила в свое пиво!
— Дейзи помнит, что ее родители сильно поругались накануне вечером. Это был четверг. Она говорит, что Фоли порвал занавески. Виолетта психанула, сорвала все остальные и бросила их в мусорное ведро. Вы слышали об этом?
Он пожал плечами.
— Это на нее похоже. Но к чему все это?
— Я слышала, что Фоли купил ей машину, чтобы загладить свою вину.
— Как видно, это не очень помогло, если она все равно его бросила. Вам надо поговорить с моим партнером Макфи, который тогда обслуживал клиентов в баре. К сожалению, его сегодня нет, не то я бы представил его вам.
— Дейзи тоже называла его имя. Не могли бы вы помочь мне с ним встретиться?
— В семь часов утра он будет в кофейне «Макси». Она находится на дороге между Сайлесом и Сирина-Стейшн. Он приходит туда каждое утро на час-полтора. Вот и поговорите там с ним.
Меня это предложение не обрадовало — мне придется выехать из Санта-Терезы на рассвете.
— Мне бы не хотелось заявляться к нему без предупреждения. Ему может не понравиться «интервью» за утренним кофе и яичницей.
— Макфи не будет возражать. Он компанейский парень и любит поболтать.
— Как я его узнаю?
— Легко. Он весит триста фунтов, [6] и у него бритая голова.
Он взглянул на входную дверь позади меня, и, обернувшись, я увидела входящих в бар Дейзи и Тэннье. Они заметили нас и подошли к столику, причем впереди шла Тэннье. Она загорела после дня, проведенного на воздухе в борьбе с разросшимся кустарником, но успела принять душ и переодеться. Ее джинсы были отглаженными, а белая блузка — накрахмаленной. Волосы, еще влажные, спрятаны под бейсболку. На Дейзи был красный хлопчатобумажный кардиган, накинутый на красно-белое ситцевое платье. Она зачесала свои светлые волосы назад, скрепив их красным пластмассовым обручем.