Женщина в черном склонила голову, предводитель подошел к ней и прикоснулся к плечу.

Черный балахон упал на пол, Надежда увидела белизну обнаженного тела. Ягненка подняли повыше, и главный — как его там назвать, жрец, что ли — взмахнул большим острым ножом.

Надежду передернуло. На белую кожу женщины полилась алая кровь ягненка. Жрец высоко поднял обе руки и произнес несколько слов. И тут же находившиеся в зале вскочили со своих мест и хором повторили его слова. Теперь они кричали настолько громко, что Надежда расслышала: «Приди, наш господин!»

То, что началось в зале после этого, Надежда совершенно не собиралась наблюдать. Она навела бинокль на распятие в алтаре и окончательно убедилась в своем предположении Распятие было перевернуто, так что Христос оказался вниз головой.

— Тетя Шура, это же сатанисты!

— Ну а я тебе что говорила? А милиция не верит…

Надежда тем временем снова перевела бинокль на Алексея, который продолжал свою удивительную ночную тренировку. Он раз за разом высоко над головой поднимал огромный камень, потом опять проделал серию прыжков, а потом… Он подошел к куче ненужных кирпичей, подбросил один, взмахнул рукой и кирпич разлетелся в воздухе на две половинки. Несколько раз повторив этот трюк, Алексей проделал то же самое левой рукой, затем он разрубил кирпич ударом ноги.

«Однако кирпич хоть нынче и дорог, но для такого дела не жалко!» — в полном восторге подумала Надежда.

Тетя Шура, обидевшись, что Надежда не смотрит, отобрала у нее бинокль и жадным глазом приникла к окулярам. Надежда тихонько сползла с чердака и побрела домой, раздумывая, что такой человек, как Алексей, может делать в их захолустье?

* * *

На сотом километре Киевского шоссе остановился черный «мерседес». Ухоженный, хотя и немного обрюзгший мужчина за рулем посмотрел на часы. До назначенной встречи оставалось двадцать минут. Его капризное, надменное лицо недовольно скривилось. Ехать в такую даль из-за короткого разговора. Впрочем, никаким линиям связи нельзя доверять на сто процентов, как бы хорошо они не были защищены, а дело серьезное, очень серьезное.

Мужчина в «мерседесе» вынул из «бардачка» свежий номер «Коммерсанта» и углубился в чтение статьи, глубоко анализировавшей динамику цен фондового рынка.

Точно в назначенное время рядом с «мерседесом» съехала на обочину невзрачная «Нива». При том, что машина выглядела неказисто, по тому, как она плавно и мощно брала с места и тормозила, по тому, как она слушалась руля, опытный водитель сразу понял бы, что под капотом «Нивы» прячется надежный мотор от того же «мерседеса» или от «фольксвагена».

Мужчина сложил газету и открыл правую дверцу. Из «Нивы» с некоторым трудом выбрался человек, размерами и движениями напоминавший медведя. Огромный, мощный, одетый в полувоенный комбинезон, он производил впечатление несокрушимой, грубой и грозной силы. Когда он тяжело опустился на сиденье «мерседеса», машина ощутимо присела на правый бок. Водитель зябко поежился: этот человек всегда внушал ему некоторое весьма оправданное чувство страха.

— Здравствуйте, Михаил Арнольдович, — приветствовал он гиганта.

— Здоров, — односложно буркнул тот. — Чего звал?

— По достоверным сведениям из Москвы, Никиту Шувалова вызвали туда, чтобы назначить вице-премьером.

— Никиту? — Богатырь насмешливо хрюкнул.

— Да-да, Никиту, — в голосе говорившего прозвучали ревнивые нотки, — у них там стало модно наших людей брать… Ну и лапа у него сами знаете какая.

— А я-то при чем?

— На своем новом посту Шувалов сможет решить наш вопрос. Но не захочет.

— Так заплати ему.

— Не возьмет.

— Он что, чокнутый?

— Нет, просто ему платят другие.

— Аркашка Михайлов, что ли?

— Тише! — Водитель «мерседеса» зябко поежился и оглянулся по сторонам.

— Ну ты даешь! — Гигант расхохотался. — Совсем тебя в Смольном запугали. Мы же здесь одни с тобой на пустом шоссе, для того и договорились, а ты все равно по сторонам оглядываешься!

— Пуганая ворона куста боится.

— Короче, что ты от меня хочешь?

— Я хочу, Михаил Арнольдович, чтобы вы с вашими мальчиками, так сказать, воздействовали на Никиту.

— Ну ты даешь, Андрей Ильич! Он же все-таки вице-губернатор, а будет вице-премьером.

Что ж, я вице-премьера утюгом уговаривать буду? Сам понимаешь, чем такое дело кончится!

— Никто вас не просит.., утюгом.

— А что же тогда?

— Надо, Арнольдыч, жену его, Ольгу, аккуратненько и вежливо похитить. Потом Никите звоночек и сделать, так сказать, предложение, от которого он не сможет отказаться.

Михаил Арнольдович гулко захохотал:

— Ну даете вы, политики хреновы! Хуже бандитов. Надо же… Жену похитить. А что ты думаешь, он за жену.., на все согласится? Он что, так сильно ее любит?

— Он ее, Арнольдыч, терпеть не может.

— Тогда с чего ты взял, что он ради нее что-то сделает?

— Сделает как миленький. Ему сейчас при новом-то назначении шум совсем не нужен.

Жена у него — дрянь порядочная, мужиков на его деньги содержит. Так и норовила из дома сбежать к хахалю, пока Никита телохранителя к ней не приставил. Теперь кое-как в узде ее держит. А теперь, если он с нами.., то есть с вами по-тихому не договорится и начнется шум вокруг ее похищения, так журналисты чертовы все ее грешки на свет Божий вытащат… В общем, полетит Никитушка из теплого московского кресла. Или вообще в него не сядет — вопрос-то еще не до конца решен.

— Да, Ильич, — с уважением протянул богатырь, — вы там, в верхах, любому уголовному авторитету сто очков вперед дадите. Бандиты перед вами — херувимы невинные… Но ты-то хитер! В любом случае выигрываешь: согласится Никита — значит, наше дело выгорит, решишь вопрос его руками. Не согласится Никита — будет скандал и не станет он вице-премьером… Пользы тебе от этого немного, но удовольствие получишь…

— Не беспокойся, согласится как миленький. Что он, дурак, от такого назначения, отмахнуться?

— Да, Андрей Ильич, верно, ты прав. Давай телефон и адрес. Что ты там про телохранителя говорил?

— Что, Арнольдыч, опасения взяли? — не без ехидства спросил человек из Смольного. — Сам же говорил, что мальчикам твоим нет равных.

— Нечего на меня наезжать! — Человек-медведь повысил голос. — Мои ребята дорогого стоят. Я их так муштрую — с любым разделаются. Но когда операцию готовишь — каждую мелочь знать надо. Самые лучшие профессионалы прокалывались на пустяках. Я своих ребят беречь должен, они мне дорого стоят.