— Думаю, да, — ответил Яковлев. — Ты ведь понимаешь — никто не будет искать труп. Но труп — это полбеды. Беда в другом. Плотникова теперь, скорей всего, придется отпустить. У нас на него ничего нет. Мы ведь не можетм обвинить человека в убийстве призрака.
— Да, дела, — хрипло проговорил Турецкий.
— Если Плотников невиновен, то и дело в шляпе. Пусть катится на все четыре стороны. Но вдруг он — тот самый маньяк?
— Он не маньяк, — сказал Александр Борисович.
— Почему ты так уверенно об этом говоришь?
— Я беседовал с Плотниковым еще до того, как его взяли. Он не похож на маньяка. Хотя… — Турецкий снова с усилием потер лоб. — Теперь я уже ни в чем не уверен.
На последней фразе голос у Турецкого дрогнул.
— Ладно, Сань, не парься, — мягко отозвался Яковлев. — Забудь про это дело, выбрось его из головы. И приходи ко мне в гости. Выпьем с тобой хорошего коньяку с хорошей закуской. Жена приготовит мясо по-неаполитански. Помнишь, тебе когда-то нравилось?
— Помню, Володь. И обязательно приду.
— Вот и молодец. А теперь ложись в постель и поспи еще пару часов. Потом прими ледяной душ и выпей крепкого кофе. Тебе не помешает.
— Это что — наставления старшего товарища неразумному юноше.
Яковлев усмехнулся.
— Боюсь, что в твоем случае это инструкция по выживанию, — весело проговорил он. — Ну все, Сань. Передавай привет Ирине. Пока!
Турецкий отключил связь и швырнул телефон на тумбочку. Потом взял с тумбочки пачку сигарет, вытряхнул одну на ладонь, вставил в рот и закурил. Все это он проделал медленно, болезненно поморщиваясь при каждом резком движении.
Закурив, бывший «важняк» погрузился в размышления.
Что же это за дело такое? И где та ниточка, ухватившись за которую можно размотать весь клубок? Если бы о Марине рассказала только Людмила Шилова, можно было бы счесть ее рассказ бредом сумасшедшей. Но ведь Плотников все подтвердил. «Я знаю одно — я люблю Марину» — так он сказал.
Может, Шилова сговорилась с Плотниковым, и они просто дурят нам головы?
Александр Борисович усмехнулся и покачал головой.
Да нет, чепуха. Марину видели в фитнес-клубе. И потом этот труп. Откуда-то ведь он взялся. Похоже, в этом деле «плясать» нужно с самого начала. Откуда возникла Марина Соловьева? И для чего она возникла? Призраки не появляются без причины. Вот и у ее появления была своя цель. Своя «сверхзадача».
Может быть, ее целью был Родион Плотников?
Но нет, опять не сходится. Она нашла Плотникова случайно, в присутствии подруги. Хотя — при желании любую «случайность» можно подстроить.
Турецкий глубоко затянулся сигаретой и сосредоточенно сдвинул брови. Ему вдруг показалось, что он вот-вот ухватит какую-то мысль. Мысль эта забрезжила где-то на периферии сознания — туманная, почти неосязаемая. Однако ухватить эту мысль Турецкий не успел. Она ушла так же быстро, как и появилась, оставив после себя неприятное ощущение — словно из головного мозга вынули извилину, и теперь на ее месте зияет дыра. Вакуум. Пустое место.
Александр Борисович с ненавистью посмотрел на пустую бутылку водки.
— Пора завязывать, — тихо проговорил он и, холодно прищурившись, сшиб бутылку ногой.
11
Александр Борисович блуждал по городу полчаса, прежде чем ноги сами собой привели его в бар. Остановившись перед баром, Турецкий поднял удивленный взгляд на вывеску, которая гласила:
БАР «ФОРТУНА»
Турецкий улыбнулся. Он увидел в этом знак судьбы. «Вот фортуны-то мне сейчас и не хватает», — пронеслось в голове. Заходить — не заходить — такой вопрос перед бывшим «важняком» не стоял. Конечно, заходить! Нужно с уважением относиться к подсказкам, которые подбрасывает тебе судьба.
Тяжелая дверь бара глухо хлопнула у Турецкого за спиной. Он прошел в зал, в котором царили прохлада и полумрак и играла ненавязчивая музыка. Остановился перед крайним столиком, раздумывая — сесть здесь или пройти дальше, поближе к барной стойке?
Народу в зале было немного. А компания всего одна — в самом глухом углу бара за прямоугольным дубовым столиком сидели четверо мужчин. Турецкий, у которого глаза еще не совсем привыкли к полумраку, опустился за крайний столик и взял в руки меню. Он вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего обеда, и почувствовал зверский голод.
— Тэк-с… Что нам тут предложат… — пробормотал Александр Борисович, изучая меню.
Взгляд его скользнул по строчкам и остановился на блюде под названием «айсберг». После жары, которая царила на улице, это обжигающе ледяное название ласкало слух.
Александр Борисович прищурил глаза и прочитал в разъяснении, что «айсберг» — это всего-навсего копченая и пропеченная на углях свиная рулька.
«С холодным пивом самое оно», — подумал Турецкий и поискал глазами официанта. Тот не заставил себя долго ждать.
— Прошу прощения, вас зовут Александр Борисович? — спросил официант, едва подойдя к столику.
— В точку, — кивнул Турецкий, удивленно глядя на официанта. — Вот уж не думал, что меня знают в этом баре. Тем более что я здесь впервые. Я что, стал знаменитостью?
Официант улыбнулся и поставил на стол бутылку грузинского вина.
— Это вам от компании, которая расположилась в нише, — сказал официант и показал на дальний столик, за которым сидели четверо мужчин.
Турецкий посмотрел туда, но густая тень от арки ниши мешала разглядеть их лица.
«Что еще за чудеса», — с неудовольствием подумал Александр Борисович, а вслух поинтересовался:
— Они что-нибудь просили передать?
— Да, — с улыбкой кивнул официант. — Они просили передать, что если вам наскучит сидеть одному, вы можете присоединиться к их компании.
— С чего это они решили, что мне интересна их компания, — ухмыльнулся Александр Борисович.
— Они просили передать вам одно слово.
— Какое?
Официант глянул в блокнот и, наморщив лоб, прочел:
— Гармиш-Партенкирхен. Не знаю, правильно ли я произнес.
— Правильно, — сказал Турецкий. Сердце у него забилось. — Отнесите бутылку обратно и скажите, что я принимаю приглашение.
* * *
Все четверо с улыбкой глядела на Турецкого. Он смотрел на них с изумлением. Глянул на первого, на второго, на третьего, на четвертого, затем выдохнул:
— Вот это да.
— Да, Александр Борисыч, да!
Тот, что сидел ближе всего — чернявый, кудлатый, смуглый и очень ухоженный, поднялся со стула и шагнул к Турецкому. Мужчины крепко пожали друг другу руки и обнялись.
— Бон джорно, дружище! — сказал чернявый.