— Ничего страшного, — успокоил ее Александр Борисович. — Вы хорошо его разглядели?
— Этого, в темных очках?
— Да.
Девушка покачала головой, вздохнула и ответила:
— Нет, не очень. Помню только темные очки и усы. Ростом примерно с вас или чуть пониже. Фигура обыкновенная. Одет в темный пиджак. Больше ничего не помню.
— Ясно. А…
— Вы женаты? — перебила вдруг Турецкого девушка.
Александр Борисович улыбнулся и показал ей безымянный палец с кольцом. Девушка вздохнула:
— Жаль. Хотя это в порядке вещей.
— Что в порядке вещей? — не понял Турецкий.
— Да я давно это заметила: все классные мужики женаты. На нашу долю остаются всякие придурки.
— Возможно, классные мужики до женитьбы тоже были придурками, — предположил Александр Борисович.
— Вы полагаете? — Девушка хмыкнула. — Я об этом как-то не думала. Значит, стоит придурку жениться, как он сразу становится классным мужиком?
— За всех не скажу, но в моем случае было именно так, — с улыбкой сказал Турецкий. — Скажите, Вера, а вы не видели, как этот человек в очках уходил из туалета?
Девушка фыркнула:
— Да вы что! Нет, конечно. Я не смотрю на тех, кто выходит из туалета. Только на тех, кто входит в ресторан.
— Что ж… спасибо за информацию.
Александр Борисович поднялся из-за стола.
— Постойте! — окликнула его девушка.
Турецкий остановился и вопросительно посмотрел на нее. Девушка кокетливо откинула со лба волнистый белесый локон.
— Через час я освобождаюсь, — проворковала она. — Может, сходим куда-нибудь?
— Но ведь я женат, — напомнил Турецкий.
— Я помню. Но для меня это ничего не значит.
— Боюсь, что для меня это значит слишком много. Всего доброго!
Александр Борисович повернулся и пошел к выходу. Девушка проводила его взглядом и тяжело вздохнула:
— И что со мной не так, не понимаю? — Она повернулась к темному окну и посмотрела на свое отражение. — Грудь есть, талия тоже на месте, да и на мордочку не страшилище. Что им еще надо? Не понимаю…
15
ИЗ ДНЕВНИКА ТУРЕЦКОГО
«Пожалуй, стоит это описать подробно. Дам потом почитать Меркулову, то-то будет хвататься за бока от смеха. Впрочем, мне почему-то было совсем не смешно. Противно — это да. Но я уже начинаю привыкать к фокусам, которые со мной вытворяет этот город. Осталось только запихать меня в ящик и перепилить пополам. Но обо всем по порядку.
Взяли меня прямо на улице. Взяли технично и, я бы даже сказал, элегантно. Подошли двое, показали удостоверение, улыбнулись и указали на машину. Дескать, пройдемте, господин Турецкий. И господин Турецкий покорно поплелся в машину. А что ему оставалось делать?
Ладно. Приезжаем. Узкий коридор, крашенные желтой краской стены, обшарпанная дверь. Заводят, усаживают, предлагают кофе. Вежливо отказываюсь. Их двое. Первый — в светлом дешевом костюме, прилизанный, румяный. Добрый полицейский. Второй — лысоватый, насупленный, в свитере, хмурит брови и беспрестанно бубнит себе под нос «н-да» или «ну-ну». Плохой полицейский. Итак, поехали.
— Ваше имя? — спросил Светлый пиджак и выдавил из щек сладенькую улыбочку.
— Франц Фердинанд Второй, — ответил я.
Улыбка замерла. Пиджак переглянулся с партнером и говорит:
— Я вас серьезно спрашиваю.
— Александр Борисович. Турецкий. Позвольте узнать, это официальный допрос?
Пиджак вновь переглянулся со Свитером.
— Э-э-э… Не совсем. Просто хочется с вами побеседовать.
— Валяйте, беседуйте, — кивнул я. — Я закурю, если позволите.
— Вообще-то, здесь не курят. Но для вас я сделаю исключение. Все-таки мы почти коллеги.
Пиджак подождал, пока я закурю, и продолжил свою пытливую, знойную песню:
— Вы прилетели к нам из Москвы. Что вы делаете в нашем городе?
— Осматриваю достопримечательности, — ответил я.
Он немного расстроился.
— Опять вы шутите. (Бровки домиком, улыбочка загогулинкой.) Поймите, чем правдивее и точнее вы будете отвечать, тем скорее мы закончим.
— Да ну? — говорю.
— Я не шучу, Александр Борисович. Погибли два человека, и с обоими вы встречались незадолго до их смерти. Вам самому это не кажется странным?
Я покачал головой:
— Нисколько. Мне давно сказали, что я приношу людям беду. Кстати, я и сейчас этим занимаюсь. Вам не страшно?
На этот раз он улыбнулся мягко-мягко, почти трогательно:
— Нет. Вы ведь не собираетесь меня убить?
— До сих пор этого желания у меня не возникало. Все будет зависеть от вашего поведения.
Пиджак усмехнулся:
— Хорошо. В таком случае я постараюсь вас не раздражать.
— Сделайте милость.
Пиджак посмотрел на партнера, тот слегка кивнул. Пиджак придвинул к себе листок. Авторучка зависла над бумагой.
— Итак, начнем, — ласково сказал он. — Зачем вы встречались с Петром Гириным?
— Беседовали о жизни, — ответил я.
Он кивнул и продолжил:
— Вы ведете здесь какое-нибудь расследование?
— Веду. И вы об этом знаете.
— Подробней, пожалуйста, — вежливо попросил следователь.
Я прикинул — стоит ли ему рассказывать? В принципе, тайны тут нет никакой. Подписку о неразглашении я не давал. Да и выбалтывать мне нечего, никаких страшных секретов я не открыл. Ладно, думаю, черт с тобой, расскажу. И рассказал:
— Кандидат в Президенты республики Мохов поручил мне выяснить, кто пишет про него лживые статьи. И вывешивает их затем в Интернете.
Я замолчал, посчитав, что больше мне к сказанному добавить нечего. Однако Пиджак придерживался другого мнения.
— А как с этим был связан Гирин? — вежливо поинтересовался он.
— У меня было предположение, что Гирин — лучший в вашей области хакер, — доверительно сообщил я. — Я обязан был проверить.
Пиджаку мой ответ не понравился. Он посмотрел на партнера, снова на меня, вздохнул и сказал:
— Опять вы шутите.
Я пожал плечами и не удостоил его ответом. Этот парень нравился мне все меньше и меньше. Да и ситуация была… как бы это помягче сказать… нелепая, что ли. В моей жизни были сотни допросов, но обычно я сидел по другую сторону стола. «Господи, — подумал я, — неужели во время допросов я выглядел таким же идиотом? Неужели я так же бездарно „раскручивал“ клиента? Неужели я…» Да нет. Не может быть.