— Я бы так не сказал. Я звонил вашему доктору. Он очень за вас беспокоится.
— Доктора ни хрена не смыслят в жизни, — отрезал Мохов. — Поверь старику, парень.
— Они уже однажды спасли вам жизнь, — напомнил Андрей.
— Кто? Врачи-то? — Мохов презрительно выпятил губу. — Да они меня чуть в гроб не укатали своими капельницами и уколами. Насилу вырвался. Полежал бы в больнице на пару дней больше, не разговаривал бы сейчас с тобой. Хотя… скажу тебе честно, парень, разговаривать с тобой — не такое уж сказочное удовольствие. Ты по-прежнему не нашел мерзавца, который пишет и вывешивает в Сети статьи.
Андрей и этот выпад выдержал с честью.
— Если мне не изменяет память, — тихо сказал он, — злоумышленника ищет господин Турецкий. Вы для этого и выписали его из Москвы. А у меня и помимо поисков преступника много дел, связанных с предстоящими выборами.
— Да-да, извини, — неохотно отозвался Мохов. — Ты прав. На все сто процентов. Я говорил сегодня с Турецким по телефону. Он утверждает, что дело крайне запутанное и что у него есть несколько версий, которые он пока… э-э-э… не хочет озвучивать. Так он сказал.
Андрей едва заметно улыбнулся.
— Неудивительно, — тихо произнес он.
— Что? — поднял брови Мохов. — Что тебе «неудивительно»?
— Неудивительно, что Турецкий не хочет рассказать вам о своих версиях.
— Это еще почему? — насторожился Хозяин. — Ты что-то знаешь?
Андрей закинул ногу на ногу и слегка прищурил раскосые глаза.
— Не хочу показаться умником, Виктор Олегович, но, мне кажется, вы совершили большую ошибку, когда вызвали его сюда, — сказал Андрей.
— У него незапятнанная репутация, — сказал Мохов. — Он раскрывал преступления, когда ты еще пешком под стол ходил.
Долгов слегка повел плечом.
— Не спорю, — спокойно сказал он. — Возможно, когда-то он действительно был хорошим следователем. Но теперь… Турецкий слишком молод, чтобы уходить на пенсию. Почему он больше не работает в прокуратуре?
— Он ушел в отставку по ранению, — сухо сказал Виктор Олегович.
Андрей кивнул с видом человека, который услышал именно то, что хотел услышать.
— Турецкий пострадал во время взрыва, — сказал он. — Он получил контузию и теперь страдает головными болями с частичной потерей памяти.
Хозяин нахмурился.
— Ты это откуда знаешь? — глухо спросил он.
— Навел кое-какие справки, — сдержанно ответил Андрей. — Но это еще не все. У него не в порядке нервы. Вспышки немотивированной агрессии и паники, так это, кажется, называется на медицинском языке. Одним словом, Турецкий… болен.
— Одним словом, он псих, — мрачно изрек Виктор Олегович, буравя помощника взглядом. — Так?
Долгов спокойно выдержал взгляд Хозяина и сказал:
— Можно и так сказать. Да, так даже будет вернее.
Мохов откинулся на спинку кресла и задумчиво постучал по столешнице толстыми, короткими пальцами. Потом покосился на Долгова.
— Намекаешь на то, что он рехнулся и ни на что не способен? И просто дурит нам голову?
— А разве это требует доказательств? — с легким оттенком иронии в голосе спросил Андрей. — Он здесь уже несколько дней. Рыщет с утра до вечера по городу, но так ничего и не нашел.
— Но ведь рыщет, — возразил Виктор Олегович. — Не сидит в гостинице.
— Рыщет, — согласился Долгов. — Только в основном по кабакам. Мне доложили, что он беседовал с барменом, с официантами. Какое это может иметь отношение к статьям, размещенным в Интернете? Да никакого! Его уже пару раз видели сильно пьяным. Пьяным «в дым», «в шоколад». И даже, извините, «в задницу». Мне, конечно, все равно, пусть хоть до белой горячки допьется, но ведь дело страдает. Я уже не говорю о том, что он пьет на ваши деньги. На те деньги, которые вы заплатили ему за работу.
— Да… — задумчиво протянул Хозяин, разглядывая край стола. — Некрасиво себя ведет.
— И это еще не все, — продолжил Андрей. — Он уже впутался в нехорошую историю.
— Что за история? — вскинул голову Виктор Олегович.
— Неприятная, — ответил Андрей. — Турецкого вызвали мы с вами, Виктор Олегович, и значит, все, что компрометирует его, компрометирует и нас.
— Да что компрометирует-то? Что он такого сделал? Говори ты толком!
— Его имя связывают с двумя убийствами, — негромко и четко произнес Андрей.
Мохов замер с открытым ртом. Лицо его вытянулось.
— С у… с убийством? — изумленно выговорил он.
Андрей кивнул:
— Именно. А это уже не шутки. Если следователи докажут, что он замешан в этом, это отбросит на вас тень, Виктор Олегович.
Мохов поморщился:
— Знаю, что отбросит. Но ты уверен, что он… Ну, что он как-то с этим связан? Может, он просто попал нашим сыскарям под горячую руку и ему нужно помочь? Сам ведь знаешь, как работают эти парни.
Андрей вздохнул и покачал головой:
— Увы, но в этом деле Турецкого «невинной жертвой произвола властей» не назовешь. Он встречался с обеими жертвами незадолго до их гибели.
— Кто они?
— Первый — Максим Воронов. Это он прислал вам фотографии.
Лицо Мохова вновь окаменело. Широкой лоб покрылся испариной.
— Час от часу не легче, — глухо проговорил Виктор Олегович, достал из кармана платок и вытер мокрый лоб.
— Второй, — продолжил Андрей, — мелкий преступник. Бывший уголовник. Подельник Воронова, некто Гиря. Как я уже сказал, оба они погибли вскоре после встречи с Турецким.
— Подожди… — Мохов наморщил лоб. — Не хочешь же ты сказать, что Турецкий…
Хозяин осекся, и Андрей продолжил за него.
— Турецкий профессионал, — сказал он. — Он всю жизнь общается с убийцами. У него сейчас нервный срыв, он переживает из-за того, что его уволили из органов. Его уволили, а преступники продолжают ходить по улицам. Возможно, он решил восстановить справедливость собственными силами и собственными средствами. Это иногда случается с бывшими следователями и операми.
— С чего это? — не понял Мохов.
Андрей пояснил:
— Им кажется, что с тех пор, как они не «при исполнении», преступники смеются им в лицо. Они потеряли власть и пытаются восстановить ее — любыми средствами.
Мохов поразмышлял несколько секунд, потом тряхнул тяжелой головой.
— Что-то ты перегибаешь, Андрюша, — с сомнением произнес Виктор Олегович.
— Ничуть, — спокойно возразил. — Я просто смотрю на вещи трезво. Этот феномен давно известен в психиатрии.
— Но мне его порекомендовал заместитель генпрокурора!