— Как до жизни такой докатился?
Парень усмехнулся.
— Это вы по жизни катитесь, а я по ней ногами хожу, — спокойно ответил он.
— Ну что, Володь, видал, какого орла я тебе привез, — весело обратился Турецкий к Яковлеву.
— Это еще вопрос: кто его сюда привез, — резонно заметил Володя.
Турецкий заговорщицки ему подмигнул и снова повернулся к парню:
— Ладно, приятель, шутки в сторону. Итак, Глеб Иванович Стогов, вы задержаны по подозрению в убийстве.
— Чего-о? Убийство? Ха! Еще нападение на представителя закона сюда приплюсуйте, — усмехнулся парень.
— Приплюсуем, не волнуйся.
Стогов с ухмылкой покачал головой:
— Не получится. Вы сами на меня напали. Чуть руку не сломали. — Он повернулся к Яковлеву: — Товарищ начальник, он вообще меня зарезать хотел! Не верите? У него в кармане нож. Проверьте!
— Ах да, совсем забыл. — Турецкий достал из кармана нож и протянул его Яковлеву. — Отдай эту игрушку экспертам. Может, где и засветилась.
Яковлев взял нож. Затем оба сыщика снова уставились на задержанного, разглядывая его как какую-нибудь экзотическую птицу.
— Резкий парень, — проговорил Володя.
— И не говори, — насмешливо согласился Турецкий. — О нападении на представителя закона мы поговорим попозже. А сейчас расскажи о том, как человека убил.
— Вы бредите, гражданин начальник, — прищурился на него Стогов. — Это у вас от нехватки кислорода. Помнится, я во время самообороны за шею вас схватил. У меня пальцы сильные, гвоздь могу согнуть, вот и переборщил.
Александр Борисович потер опухшую шею:
— Гвозди, говоришь? Охотно верю. Я вообще… — Лицо Турецкого исказила гримаса боли, и он закашлялся.
— Вот видите, — с усмешкой произнес Стогов.
— Александр Борисович, давайте я с этим голубем сам побеседую, — предложил Яковлев. — А вы сходите в травмопункт.
— Да, ты прав, — хрипло ответил Турецкий. — Собеседник из меня сейчас неважный. — Он поднялся со стула и в хищный прищур посмотрел на парня. — Статья у тебя уже есть, парень. Не усугубляй.
— Постараюсь, — в тон ответил задержанный.
Как только дверь за Турецким закрылась, Володя Яковлев пересел поближе к столу.
— Ну вот, — спокойно сказал он Стогову, — теперь мы можем говорить откровенно.
— Я и до сих пор говорил откровенно.
— Да нет, братец. До сих пор ты просто изворачивался. В общем, я тебе так скажу: у нас есть свидетели, которые видели тебя на месте убийства. Они опознали тебя по фотографии. Так что отвертеться тебе не удастся.
— Чепуха. Нет у вас никаких свидетелей. И вообще, я не понимаю, о чем вы говорите.
Яковлев со спокойной улыбкой открыл ящик стола и вынул какую-то бумагу, испещренную мелким шрифтом.
— Ну слушай, — сказал он и начал читать. — «Вглядевшись в его лицо, я узнала Глеба Стогова. Он надвинул кепку на глаза, но его сломанный нос я узнаю из тысячи. Как только потерпевший упал, Стогов повернулся и быстрой походкой пошел к переулку. Перед тем как зайти в переулок, он обернулся, и я снова увидела его лицо…» Ну как тебе это?
Стогов побледнел. Пальцы его рук мелко задрожали.
— Я… — Он сглотнул слюну. — Я не знал… Не знал, что он умер. Правда. — Стогов смотрел в пол. — Я бы вернулся, если бы знал…
Глеб вскинул на Яковлева блестящие, широко раскрытые глаза, и Володя с удивлением увидел, что парень вот-вот разрыдается.
— Я не хотел его убивать. Я просто хотел его слегка проучить, — говорил Стогов подрагивающим голосом. — Я и ударил-то его несильно. Кто же знал, что он такой хлипкий?
Яковлев взял графин и плеснул в стакан воды. Протянул стакан парню:
— На-ка вот выпей.
Стогов схватил стакан и одним глотком опустошил его.
— А теперь рассказывай, — потребовал Яковлев и придвинул к себе лист бумаги.
— Дело было вечером, — начал Стогов. — Я в тот день слегка перебрал… Часа три, наверное, в баре с пацанами просидел. Потом меня слегка замутило, и я на улицу вышел. Пошел было домой, но вечер был теплый, и я решил немного прогуляться. Вот иду я и вдруг слышу — вроде кричит кто-то. Ну как кричит… Не кричит, а как будто уговаривает кого-то. «Не надо, отпусти, не трогай» и все такое. Ну мне интересно стало. Я с дороги свернул и к гаражам пошел… Кричали со стороны гаражей. Потом… — Парень потер пальцами виски. — Что потом… Ах да. Подхожу я, значит, и вижу — девчонка стоит. Молодая совсем. А рядом с ней — мужик. Она от него отбивается, а он, сука, ее лапает. Под юбку ей рукой полез… Можно мне еще водички, товарищ следователь?
Яковлев вновь наполнил стакан, на этот раз до краев. Стогов запрокинул голову и пил, пока стакан не опустел. Потом вытер рот грязной рукой и продолжил:
— Ну вот. Полез он, значит, к ней, а она давай кричать. Тогда он ей рот ладонью заткнул. Тут я уже не стерпел…
Чем дальше парень рассказывал, тем больше Яковлева охватывало изумление. Однако виду он не показывал.
— Что дальше? — спросил Яковлев, когда парень затих.
— А? Дальше? Ну… У меня после пива здорово башню сносит. Вот я и полез. Подошел, сунул ему пару раз кулаком в рожу, он и упал. Девчонка давай орать… Испугалась, наверно, дуреха. А потом… Потом я ему, кажется, еще разок по ребрам пнул. Ну то есть метил по ребрам, а куда попал — не помню.
— Это все?
— Да. То есть нет. Помню, мне совсем плохо стало, и я прямо там проблевался. Потом ушел. Товарищ начальник, честное слово, не хотел я его убивать. Случайно получилось.
Яковлев озадаченно поскреб затылок:
— Где, говоришь, это было?
— Вы и сами знаете, — пробубнил Стогов.
— Знаю, — кивнул Яковлев. — Но мне для протокола нужно, чтобы ты мне место указал. Это же добровольное признание.
— А, понял. — Парень завертел башкой, увидел на стене карту и спросил: — Встать можно?
— Валяй, — разрешил Володя.
Стогов подошел к карте, порыскал по ней глазами и ткнул в нужное место пальцем:
— Вот примерно здесь. А точно вы и сами знаете.
— Когда это произошло?
— М-м… Кажется, позавчера. Ну да, точно позавчера.
— Ясно. Садись.
Стогов сел. Яковлев пододвинул к парню лист бумаги, исписанный его мелким, убористым почерком. — Поставь автограф.
Стогов взял ручку и послушно расписался под признательными показаниями.
— Ну вот, — кивнул Володя. — Еще что-нибудь рассказать хочешь?
— Нет. А про что?
— Ну, например, еще про одно убийство.