Возможно, со стороны это и звучало полным бредом, но только не для Турецкого. Эти слова и в самом деле дорогого стоили. О пропавшей, а потом нашедшейся собаке (она едва не оказалась на борту самолета, потерпевшего аварию) знали три человека: Турецкий, Меркулов и, собственно, хозяин пса — Президент Российской Федерации. Вышло так, что Турецкий искал собаку, а нашел террористическую группу, пытавшуюся завладеть бактериологическим оружием.

Значит, если эти парни не те, за кого себя выдают, то это значит, что проболтался стаффордширский терьер, потому что Меркулов этого сделать не мог, а Турецкий тоже никому не рассказывал.

Он невесело вздохнул и сказал:

— Мне надо переодеться…

— В этом как раз нет необходимости. Не будем терять времени, Александр Борисович, нам приказано доставить вас немедленно.

— Я что же, так и поеду?! — раздраженно осведомился Турецкий. Он был в футболке испанской «Валенсии» и застиранных джинсах.

Но именно так и произошло — вернуться домой Турецкому не дали.

Спустились на первый этаж, вышли из подъезда, перед которым стояли два «мерседеса». Турецкий с блондином сели в первую машину, брюнет — во вторую. Через три-четыре минуты, подъехали к метро «Фрунзенская», точнее, к Дворцу молодежи. Там Турецкого пересадили в огромный бронированный джип, он даже затруднился определить марку.

Глава девятая

Президент сказал без обиняков:

— Александр Борисович, мне снова нужны ваши услуги.

Турецкий не стал извиняться за свою футболку и тоже не стал ходить вокруг да около.

— Есть очень странное дело, которое я курирую. Мы ищем одного загадочного человека, который, не исключено, просто сумасшедший. Но ему в руки каким-то образом попали довольно важные секреты.

Президент неожиданно напрягся.

— Как его зовут?

— Валентин Стасов.

Президент вздохнул с явным облегчением.

— Не знаю, о чем вы, да и неважно. Дело в том, — сказал он, — что я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Мне тоже необходимо срочно найти одного человека, который владеет некоторыми государственными секретами. Но он непостижимым образом исчез. И что довольно неприятно — моя служба безопасности оказалась бессильна.

— А ФСБ?

— Я не хочу поручать им это. На то есть причины — Мелешко в этом ведомстве недолюбливали… Ну что вы кривитесь, Александр Борисович? Я же помню, вы всегда тяготели к более оперативной работе, нежели та, которую выполняет классический следователь. Наточите свой клинок, в конце концов!

Турецкий ухмыльнулся:

— Некий человек увидел в лесу дровосека, с большим трудом пилившего дерево совершенно тупой пилой. Человек спросил его: «Уважаемый, почему бы вам не наточить свою пилу?» «У меня нет времени точить пилу, — сказал дровосек, — я должен пилить!»

— Я понял вас, — сказал президент. — Сделаем так. Вы сосредоточите свои усилия на поисках моего помощника, а об остальном не думайте.

— Вашего помощника? — удивился Турецкий.

— Ну… Сейчас он не мой помощник, а раньше им был.

— Мелешко? — уточнил Турецкий.

Президент посерел на глазах. Потянулся к бокалу с минеральной водой. Передумал. Спросил:

— Откуда утечка?

— Никакой утечки. Мелешко — брат того самого человека, о котором я вам говорил. Двоюродный. К его поискам он тоже проявлял интерес.

— Вот как… Расскажите мне об этом подробней.

— К сожалению, я мало что могу рассказать. На Стасова обратили внимание в связи с телефонными хулиганствами: он звонил в Генпрокуратуру и в МВД, причем министру внутренних дел умудрился позвонить лично по прямому телефону.

— Лихо, — оценил президент.

— Вот именно. Только хулиганством и тем более терроризмом это назвать едва ли можно, потому что этот Стасов, с одной стороны, не преследовал открыто никаких личных целей, с другой стороны, как будто пытался предупредить о каких-то вещах. Но делал он это так, что понять было мудрено.

— Вы сказали: делал?

— Да, он больше не звонит, и найти его никак не удается. А кое-какие из его заявлений тем временем…

— Что, сбываются?

— Н-не совсем, но…

— Ладно, Александр Борисович, значит, вам тем более с руки заниматься Мелешко. Найдите мне его во что бы то ни стало и как можно скорее. Постарайтесь.

Турецкий кивнул, хотя, конечно, это был прямой приказ.

— В Генпрокуратуре, Александр Борисович, ничего рассказывать не надо. Используйте собственные неформальные методы работы. Я знаю, у вас их всегда в избытке. Разумеется, вашему начальству будет сообщено, что вы откомандированы на какое-то время. На какое — зависит от вас. Понимаете меня, Александр Борисович?

Турецкий сдержанно кивнул, хотя все это ему не слишком нравилось. Но выбирать не приходилось. Государева служба, туды ее в качель.

— Любую помощь, техническую поддержку, какая только возможна, если она вам потребуется, вы получите.

Турецкий вспомнил свои недавние рефлексии по поводу другого остроумного высказывания — грязновского: цель не должна оправдывать средства, но окупать их она обязана. Вот уж теперь, значит, колебаться точно не придется.

И все-таки он осторожно сказал:

— Видите ли, тут достаточно тонкая ситуация. Пропал ваш сотрудник. По-видимому, очень ценный для вас. Как же я могу в его поисках пользоваться помощью других ваших сотрудников? А вдруг они к этому причастны?

Президент прищурился, что бесспорно означало, что он почти готов вспылить. Однако, покачав головой, он сообщил свое решение:

— Согласен. Действуйте, как считаете нужным. Вам видней, — кивнул президент.

Турецкий встал. Потом что-то вспомнил, остановился. Президент это заметил, кивнул — говорите, мол.

— Кстати о демократии, — сказал Александр Борисович. — Я слышал, в итальянском парламенте депутатам разрешено не стесняться в выражениях на работе. По-моему, очень гуманно — иначе государственная работа у эмоциональных итальянцев может не заладиться.

— Любопытный опыт, — оценил президент. Подумал и добавил: — Но нашим гаврикам это вряд ли поможет.

Прошло два дня, и Турецкий вынужден был признать, что его поиски нисколько не продвинулись вперед. Все, что заслуживало внимания, было тщательно изучено, проанализировано, но никакого ощутимого результата это не дало — напротив, появились только новые, противоречивые версии. Да и что, собственно, удалось выяснить об этом Мелешко? Даже то, чем конкретно занимался тот в своем отделе, узнать было невозможно, несмотря на все высокие полномочия помощника генерального прокурора. Поразительно, но факт: несмотря на личное поручение президента, этот момент оставался государственной тайной за семью печатями! И чем больше Турецкий думал над странным исчезновением чиновника из аппарата президента, тем больше склонялся к простому по сути, но трудно доказуемому предположению: связь между исчезновением и профессиональной деятельностью Мелешко — самая прямая.