— Вот уж о ком никогда не слышал.
— Ну, Пэт Келли — он же учился в нашей школе, только на три года старше. Он играл вместе с Ником Нолте и Эдди Мерфи в «48 часах».
— И кто там был Келли?
— Помнишь, парень бежит по улице, Эдди Мерфи распахивает дверцу машины и пинает его в зад. Вот это он самый и был.
— А вон гляньте — за стойкой сидит Билл Бондс, — сказала Дебби.
— Телеведущий? У того волосы не такие, — возразил Джонни.
— Его-то уж знают все, кто смотрит телик.
— Я говорю, что обычно он нацепляет другой паричок.
Дебби подозвала метрдотеля и спросила у него. Карло посмотрел в сторону бара.
— Да, там мистер Бондс с женой. Они часто сюда заходят.
— Он что — выпивает тут?
— Только «Перье».
Тут Джонни разглядел на стене картинку с Тедом Ньюджентом.
— Вот это точно он, потому что один надзиратель в нашей тюрьме был вылитый его копия.
— Ваш надзиратель был такой же осел? — спросила Дебби.
— Кто же туда пойдет из умников?
— Там, где я сидела, они никогда не могли правильно пересчитать нас с первого разу. Никогда.
— Точно! Можно было хоть весь день простоять и не дождаться, пока они всех сосчитают.
— А вон там не Элис ли Купер? — спросил Терри.
Но его спутники продолжали говорить о своем:
— У вас ведь надзиратели были бабы?
— Не все, мужчин даже больше.
— Трахали вас?
— Со мной этого не случалось. Но такое водилось, кое-кто из девочек даже напрашивался. Если удавалось добиться их расположения, жизнь становилась более сносной.
— Видите у бара рыженькую? Я бы не отказался от ее расположения, — заявил Джонни.
— Если тебе нравятся шлюхи! — уточнила Дебби.
— Иди ты.
— Подойди к ней и спроси.
Джонни перевел взгляд на Терри:
— А ты как думаешь — она шлюха?
— О чем ты спрашиваешь священника? Ему-то откуда знать? — сказала Дебби.
— А ты откуда знаешь?
— Я слышала, что здесь работают девочки по вызову. А рыжая как раз из тех, которые занимаются этим ради денег.
— А я все-таки проверю, — уперся Джонни.
Они смотрели, как он подходит к стойке бара, застегивая на ходу пиджак, поправляя воротничок и убеждаясь, что хвост лежит сверху. При его приближении девушка повернулась и склонила голову набок, поправляя сережку. Джонни уже собрался занять свободное место рядом с ней. Девушка что-то ему сказала, и Джонни быстро заговорил, взмахивая руками, а потом положил ладонь ей на плечо.
Тут к бару приблизился парень, стриженный под ежик. Он подошел к Джонни — они оба были примерно одного роста, но Джонни в более легкой весовой категории, — и что-то сказал. Джонни пожал плечами, взмахнул рукой и показал в сторону кабинета.
— Он что, зовет их к нам присоединиться? — спросила Дебби. Но нет, Джонни вернулся один. Проскользнув в кабинет, он сказал:
— Этот вышибала подходит и говорит: «Лапа, этот тип к тебе клеится?» А она мне: «Это мой муж». Вышибала долбаный! Представляете?
Дебби продолжала наблюдать за рыжеволосой красавицей и парнем, стриженным под ежик.
— Он ее сутенер, тупица.
Джонни недоверчиво обернулся.
— Ну да? Где ты видела, чтобы сутенер так одевался?
— Что ты ему сказал?
— Что пришел сюда вместе со священником, так что он может быть спокоен. У него над бровью жуткий такой шрам.
— Должно быть, ему часто доставалось, — заметил Терри.
Дебби начала выспрашивать у Джонни что-то о зеленом платье, которое было на девице в баре, и о ее сережках, а Терри тем временем задумчиво оглядывал зал…
Его взгляд остановился на человеке, который напомнил ему дядю. «Тибор» сидел за столиком в клетчатой спортивной куртке, с ним молодая женщина, и официант наливал им красное вино. Но нет, конечно же это не Тибор. Тибор пил бурбон «Эрли Таймс», умудрялся как-то покупать его или выписывал из Кентукки и всегда имел хороший запас. Тибор пил его с колотым льдом, которого в изобилии добавлял в бокал, а сверху присыпал сахаром. Он был сластеной, а его излюбленных шоколадных леденцов в Руанде не водилось. После его смерти остались непочатые бутылки в деревянном ящике с печатными буквами на киньяруанда. За первый год Терри выпил три бутылки, бурбон он пил, только когда у него заканчивался «Джонни Уолкер», а в Кигали ехать было неохота. Бурбон тоже был неплох, он свое дело делал. Но красный «Джонни Уолкер» был его любимцем, вид квадратных бутылок с закругленными углами и красной аккуратной этикеткой ласкал глаз, такая бутылка на старом деревянном столе казалась произведением искусства, в лучах заходящего солнца она излучала теплый янтарный свет.
Более дорогой, черный вариант тоже был хорош. Бутылку с черной этикеткой Терри держал на кухне в шкафчике, ради особых случаев, которые никак не подворачивались. Он не сомневался, что Шанталь уже продала остававшиеся бутылки «Эрли Таймс». Если только не попробовала его сама и он не пришелся ей по душе. Выпив, она слегка теряла координацию, но все равно двигалась грациозно, бедра плавно покачивались под панье, доходившей ей до щиколоток. И голос ее тоже менялся, становился тоньше и требовательнее. С легким налетом раздражения она добивалась от него объяснений непонятных ей вещей. А в спальне под москитной сеткой в темноте клала искалеченную руку ему на грудь, и он накрывал ее своей ладонью…
Джонни помахал рукой, подзывая метрдотеля.
— Слушаю вас.
— Видите, скоро одиннадцать. — Карло молча ждал. — Ну и где те люди, которые якобы заказали кабинет?
— Когда они явятся, — отвечал Карло, — вы узнаете об этом первыми.
— Мы бы желали повторить напитки, а потом сделаем заказ, — сказала Дебби.
— Конечно.
— Погодите. Рэнди сейчас здесь?
Карло оглядел зал и снова повернулся к ним.
— Кажется, его нет. А вы хотели с ним поговорить?
— Может быть, — сказала Дебби. — Я еще не уверена.
— Разрешите мне назвать мистеру Эгли ваше имя.
— Вы же сказали, что его сейчас нет.
— На тот случай, если он придет.
— Передайте ему, что доктор Данн хочет его исповедать, — вмешался Джонни.
Дебби покачала головой.
— Я дам вам знать. — Карло отошел, а она положила руку на локоть Терри.
— Я подумала, сначала мне стоит поговорить с ним наедине, прежде чем мы начнем действовать. Посмотреть, каким он стал.