— Вы должны пить подогретое вино с пряностями! — всполошился император.
Кармезина поднялась и объявила, что намерена показать Тиранту то место, где захватила в плен арапчонка. Тирант с благодарностью принял предложение и подал ей руку.
Они отошли всего на несколько шагов. Кармезина принялась показывать пальцем во все стороны, чтобы издалека можно было подумать, будто она знакомит Тиранта с какими-то подробностями той истории, а сама проговорила:
— Впервые слышу о том, чтобы влюбленный давал такой дурной совет! Для чего вы присоветовали государю уехать?
— Здесь опасно, — просто сказал Тирант.
Она схватила его за руку:
— Я притворюсь больной! Слягу с лихорадкой — я умею так делать… Мой отец из любви ко мне задержится на несколько дней.
— Нет, — ответил Тирант.
— Вы чудовище.
— Вы тоже.
Они замолчали, сверля друг друга глазами, и с каждым мгновением принцесса становилась все яростнее, а Тирант все печальнее. Потом она нарушила безмолвие:
— Вернемся. Нехорошо оставлять государя одного.
— Ладно, — согласился он.
И они вернулись — с опущенным головами, как дети, которым отказали в невинной сладости.
* * *
Ближе к полуночи Эстефания выскользнула из кровати, на которой лежала рядом с принцессой. Она зажгла свечу и осторожно выбралась в соседнюю комнату, где спали другие дамы. От крошечного огонька в комнате стало тепло, как будто в воздухе разлилось золото. Все дамы мирно почивали, причем та, которая мечтала быть армейским трубачом, довольно громко храпела.
Эстефания миновала их и подошла к выходу. В какой-то миг ей почудилось, будто она видит сквозь дверь, так явственно предстали перед нею те двое, что ожидали, согласно договору, на ступеньках.
Несколько минут она любовалась ими, оставаясь невидимой: их лицами, родственно сходными меж собою, их темными волосами и светлыми глазами, а потом она увидела, как Диафеб накручивает локон на палец, и сердце Эстефании дрогнуло. Она не выдержала и тихо отворила дверь.
Двоюродные братья действительно ожидали на пороге, и выглядели они точь-в-точь так, как представлялось Эстефании. На ногах у них были толстые шерстяные чулки, которые делали шаг неслышным, и оттого они выглядели немного смешными. Но это только ниже колен; все, что размещалось выше колен, было достойно самых отменных похвал.
Эстефания сделала им знак войти, задула свечу и, взяв Диафеба за руку, пошла впереди, а Тирант крался следом. Храпящая дама на время затихла, и по какому-то странному сонному капризу ей вздумалось испустить, после нескольких минут полной тишины, особенно громкий звук, так что Диафеб высоко подпрыгнул, а Тирант оступился и едва не упал.
Эстефания погрозила им пальцем, а затем отодвинула занавес, и перед гостями предстала кровать, на которой сидела Кармезина.
Ради такой ночи Кармезина надела юбку из зеленого дамаста с прорезями на подоле; ее лиф был украшен круглыми жемчужинами; на шее блистало ожерелье в виде золотых листьев, а голову покрывала очаровательная шапочка в виде цветка.
Тирант стоял на пороге и смотрел на нее во все глаза, словно не веря увиденному, а Кармезина встала и протянула к нему руки.
— Доброй ночи, севастократор, — проговорила она еле слышно, и тут первая жемчужина, оторвавшись от ее лифа, беззвучно упала на каменные плиты пола и растворилась.
Тирант сделал несколько шагов навстречу принцессе и остановился в нерешительности. Он как будто пытался вспомнить, как следует поступать в подобных случаях. Несколько раз он делал короткое движение, как бы намереваясь опуститься на колени возле ног принцессы и поцеловать край ее платья, но затем что-то как будто останавливало его. Взгляд его метался, задевая то волосы принцессы, то ее туго зашнурованный лиф, то дамастовую юбку с прорезями, сквозь которые проглядывала нижняя юбка из белого полотна.
Глаза Кармезины медленно наполнялись влагой, и тут вторая жемчужина спрыгнула с ее лифа и покатилась вниз, по складкам юбки, точно слеза.
Тирант следил за ней, не отрываясь, и можно было бы поклясться, что от одного только вида этой жемчужины он обезумел. А Кармезина тем временем принялась теребить третью жемчужину и, оторвав, сунула ее себе в рот и проглотила.
— Что вы делаете? — прошептал Тирант.
Кармезина в ответ пролепетала таким голосом, словно не вполне понимала, где находится и перед кем стоит:
— Глотаю…
От этой непристойности у Тиранта закружилась голова и все поплыло перед глазами, потому что он только о том и думал, как бы уговорить Кармезину «проглотить семечку» (наедине с собой он был достаточно честен, чтобы назвать свои намерения их собственными именами!). Своим ответом Кармезина ясно дала ему понять, что и сама об этом мечтает.
Он подхватил ее на руки и в самозабвении принялся носить по всей комнате, а она обвила его шею руками и прижалась щекой к его плечу. И он, наклоняясь, отрывал зубами одну жемчужину за другой и все их выплевывал, так что они раскатились по всему покою.
Кармезине было так тепло на руках у Тиранта, что она ни за что не хотела с ним расставаться. Кажется, век бы вот так они ходили!
— Отпустите меня! — говорила Кармезина, пока он целовал ее шею и подбородок. — Да отпустите же меня, негодник! Что это вы задумали? Почему вы носите меня на руках, словно я дитя? Это станет ущербом для моей чести…
Наконец Тирант осторожно опустил ее на кровать и сел рядом. Кармезина повернула голову и стала на него смотреть, пока Тиранта не начала бить крупная дрожь. Тогда принцесса коснулась его виска прохладными пальцами и произнесла:
— Подайте мне часослов. Я вам почитаю, чтобы вы успокоились.
Взяв книгу, она раскрыла ее на первой попавшейся странице, и первым словом, которое бросилось ей в глаза, было слово «любовь». Так что Кармезина прочитала это слово и закрыла книгу, объявив, что узнала от Бога все необходимое и теперь читать больше не намерена.
Тирант держал ее за руку и не знал, что ему делать. Она же улыбнулась и принялась распускать шнуровку лифа, который поддерживал ее грудь, так что платье изящно облегало фигуру, не упуская ни одного из соблазнительных изгибов и ни одной округлости.
— Смотрите! — весело воскликнула принцесса и засмеялась.
Последняя жемчужинка, оторванная от платья, каким-то чудом нашла себе приют между грудей.
Тирант тихо вскрикнул и прижался лицом к этому сокровищу, а Кармезина осторожно положила ладонь ему на затылок.
— Тише, — прошептала принцесса. Ей показалось, что Тирант сейчас закричит.
И тут рядом с ними на ту же просторную кровать повалились Диафеб и Эстефания. Натиск сеньора Мунтальского оказался таким сокрушительным, что Тирант и Кармезина на мгновение прервали свои ласки и, обнявшись, вдвоем уставились на происходящее.