— Ты была у врача? — Рафаэль должен был знать, почему первая попытка материнства закончилась трагически.
— Да, — прошептала Лейла так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы за отчаянным стуком своего сердца расслышать слова. — В клинике сделали тесты, взяли анализы. — Она покачала головой, снова готовая заплакать. — Это моя вина.
Лейла не могла простить себя. Рафаэлю было хорошо знакомо чувство, когда безжалостные клыки раскаяния терзают душу. Его рациональный мозг сразу просчитал возможные причины и отверг подозрения. Лейла не могла умышленно подвергнуть риску их ребенка. Если бы все было очевидно, врачи не стали бы так тщательно обследовать ее. Рафаэль попытался вспомнить то немногое, что он знал о проблемах зачатия и беременности.
— Часто это не зависит от женщины.
Лейла отшатнулась. Такого отчаяния он никогда не видел на ее лице.
— Врач мне все объяснила. Риск выкидыша гораздо выше у женщин, страдавших от анорексии.
Хотя прошло много лет и я полностью излечилась, мой вес все равно ниже нормы.
Рафаэль привык к худобе Лейлы. Не секрет, что модели не могут позволить себе ни грамма лишнего веса. Он воспринимал это как норму и никогда не думал о весе жены как об источнике опасности.
— Объясни мне, Лейла, — уточнил он. — Какой смысл паниковать, если риск можно уменьшить за счет правильного питания и здорового образа жизни?
— Я боюсь, Рафаэль, что не справлюсь с собой. Болезнь вернется. Ребенок и я — мы оба погибнем!
— Я не допущу этого, — твердо обещал он, обняв ее и радуясь, что она не оттолкнула его на этот раз.
— То же самое я говорила подруге, — горько засмеялась Лейла. — Мы вместе проходили реабилитацию, потом обе стали моделями. Она забеременела раньше и очень переживала, что набирает вес. Мне удавалось успокоить ее обещаниями, что не оставлю ее, буду рядом, что наши будущие дети подружатся. Когда меня забрали в клинику после выкидыша, у нее случился рецидив анорексии. Организм не выдержал резкой потери веса, и сердце остановилось.
У Рафаэля перехватило горло.
— Мне очень жаль твою подругу, но ты сильнее ее, ты справишься. Мы вместе справимся.
— Я знаю, что ты веришь в меня. Мне так хочется родить тебе ребенка, но… не сейчас. — Она судорожно взмахнула рукой. — Пойми, мне нужно время.
Рафаэль покачал головой, спрашивая себя: как долго Лейла будет преодолевать страх? Поверит ли, что он способен защитить ее?
— Конечно. Прежде всего, тебе надо восстановить здоровье.
— Врач сказала, что перед новой беременностью нужно ждать не меньше года. Посоветовала набрать вес. — Голос Лейлы дрогнул.
Рафаэль осторожно подбирал слова:
— Как ты к этому относишься?
— Нервничаю. Уже прибавила пять килограммов за последние месяцы. Для меня это тяжелое испытание, но приходится смириться. Думаю, надо постепенно привыкать к изменению фигуры.
Господи, о чем она? Теперь Рафаэль понял, что от беременности Лейлу отпугивало не столько беспокойство модели о потере формы, сколько глубоко спрятанный ужас перед возможным рецидивом болезни, которую когда-то удалось победить. Однако, если сейчас она с трудом мирится с небольшим изменением веса, что будет, когда начнет расти живот?
— Может, снова попробовать психотерапию? — Рафаэль знал, что в клинике Лейла посещала специалиста, чтобы избавиться от отвращения к пище.
— После выкидыша я несколько недель ходила к психиатру, — призналась она безнадежным тоном. — Не вижу смысла.
Потирая рукой подбородок, Рафаэль мерил шагами гостиную, радуясь хотя бы тому, что жена решилась обсудить с ним больную тему. Перед ним стояла задача, которую не решить простым усилием воли или убеждением. Гарантий, что Лейла благополучно выносит ребенка, он ей дать не мог. Необходимо было помочь ей победить страх и отчаяние, найти способ убедить, что женственные округлости сделают фигуру еще более привлекательной.
— Больше мы не будем расставаться надолго, — сказал он. В голове уже зрел план, который позволит ему оставаться рядом с Лейлой теперь, когда она нуждалась в нем даже больше, чем он в ней.
Ее губы тронула улыбка.
— Хорошо. Мне так не хватало тебя.
Простое признание тронуло его больше, чем любые проявления любви. Прочь ушли сомнения и страхи, осталось главное — они снова вместе. Рафаэль обнял слегка дрожащими ладонями лицо жены, с любовью заглянул в глаза:
— У нас все будет, дорогая. Дом, дети, нормальная семья. Доверься мне.
«Довериться? — думала Лейла. — Он, вероятно, не слышал, что я ему говорила! А может, не понял степени риска для меня и младенца? Женские страхи так часто кажутся мужчинам надуманными!»
Наверное, она не смогла правильно все объяснить. Ей потребовались годы, чтобы понять: в борьбе с анорексией она похожа на алкоголика, который избегает крепких напитков. Любой стресс мог снова бросить ее в заколдованный круг болезни.
До сих пор ей хватало силы и выдержки, потому что работа требовала держать под жестким контролем и вес, и жизнь. Ее пугала необходимость привыкать к изменениям, которые несла с собой беременность.
— Ты хотя бы представляешь себе нормальную семью? — бросила она, готовая на сей раз признаться ему, каким жалким было ее детство.
— Знаю, какой семья не должна быть, — ответил он, как всегда, серьезно, когда они касались этой темы. — Хотя вы жили бедно, у тебя был дом, любящие родители, брат.
Лейла горько засмеялась:
— О чем ты, Рафаэль? По-твоему, моя эгоистичная и жадная мать способна любить?
Вспомнив череду скандалов, устроенных деспотичной женщиной, он покачал головой.
— Но твой отец и брат? Они были рядом? Ты никогда не рассказывала о них.
Что она могла сказать о людях, которых почти не знала? Или о доме, существовавшем только в воображении ее матери?
— Мы жили в трущобах Рио. Ни воды, ни электричества. Когда умер отец, нас выкинули из двухкомнатной квартиры в убогую развалюху.
Рафаэль выглядел потрясенным. Как и весь мир, он верил рассказам ее матери о том, как она, молодая вдова, одна воспитывала дочку в маленьком доме у подножия гор. Лейла молчала, понимая, насколько бессмысленно опровергать ложь.
Она подавила тяжелый вздох, сожалея, что за пять лет брака так и не открыла мужу правду о своем детстве. В отличие от матери Лейла никогда не пыталась бить на жалость, особенно в общении с Рафаэлем. В конце концов, ей повезло, и она избежала судьбы, уготованной девочкам из трущоб. Но сейчас он спросил, и она не собиралась лгать.
— Отца я почти не помню, он проводил все время на работе, приходил, когда я уже спала, — продолжала Лейла, теребя подол платья. — Суровый человек, вот и все, что могу сказать. Брат был много старше и не обращал на меня внимания. Они с отцом работали вместе и погибли в один день, когда на заводе случился пожар. Мать сумела выжать максимум выгоды из этой трагедии.