Рафаэль сжал губы:
— Почему ты не рассказала об этом раньше?
Лейла подняла глаза:
— Ты не спрашивал. Кроме того, если не ошибаюсь, ты сам никогда не говорил о своем детстве или о родственниках в Англии.
Рафаэль склонил голову. На мгновение его лицо стало жестким.
— Ты права. Наши семьи трудно назвать нормальными.
Лейла ждала, что он продолжит, но Рафаэль замолчал. Возможно, к лучшему. Трудно выдержать столько разоблачений в один день. Она старалась не думать о том, что ожидало их с матерью, если бы не проницательность сотрудника рекрутингового агентства. Он заметил маленькую Лейлу в торговом центре, куда мать привела ее, чтобы разжалобить дальнюю родственницу и выпросить денег. Но об этом пресса никогда ничего не узнала. Официальная «ис тория Золушки» гласила, что они с мамой при шли в магазин за покупками. Лейлу не волновало, как именно ей выпал шанс выбраться из нищеты, она думала только о том, как бы его не упустить. Стремительно ворвавшись в мир моды, вечно голодная девочка с огромными печальными глазами стала кумиром миллионов. О ее прошлом в Рио не знал никто, кроме матери.
Лейла рискнула снова взглянуть на мужа. Он был мрачен.
— Ты сердишься на меня, — сделала она вывод.
— Да, — подтвердил он резко, заставив ее вздрогнуть. — Перед свадьбой мы поклялись, что у нас не будет секретов друг от друга.
Лейла отвернулась, скрывая слезы. Что она могла сказать в оправдание?
— Что было, то было. Мы снова закрепим нашу клятву быть честными до конца. Жизнь продолжается. — Сильные мужские пальцы охватили ее подбородок, повернув лицо так, что их глаза встретились. — Вместе мы добьемся чего угодно, любимая.
— У меня нет такой уверенности.
Наступившая после этих слов тишина оглушила ее. Нервы сплелись в болезненные, пульсирующие узлы.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю, смогу ли я дать тебе семейное счастье, о котором ты мечтаешь, Рафаэль. Даже если физически я смогла бы родить ребенка, страх не позволит мне.
— Забудь о том, что случилось с подругой. Тебе ничего не угрожает, я позабочусь об этом, — сказал Рафаэль с такой убежденностью, что она почти поверила ему. Почти. — Наша любовь сильнее. У тебя будут лучшие врачи, заботливый уход, самое изысканное питание. Я не устану баловать тебя, повторять каждый день, как ты прекрасна.
— Сомневаюсь, что мой агент, фотограф и клиенты придут в восторг от такой перспективы. — Слабый смех Лейлы немного разрядил раскаленную атмосферу.
— Какое это имеет значение? Как только забеременеешь, сразу бросишь работу.
Рафаэль почувствовал, как напряглась стройная спина.
— С чего ты взял?
Вот тебе и раз!
— Разве ты не понимаешь, что нагрузки увеличивают риск?
— Эти вещи никак не связаны, — запротестовала Лейла, вырываясь из его рук, но Рафаэль не отпускал ее.
Если они не придут к приемлемому решению, между ними снова встанет стена.
— Не лукавь. Мы богаты сверх меры. У тебя нет необходимости зарабатывать.
Лейла вздернула подбородок:
— В тебе говорит гордость, Рафаэль. Ты вспоминаешь мать, которая гнула спину, чтобы прокормить тебя.
— В этом есть доля правды, — кивнул он.
— Что до меня, то я не желаю походить на свою мать. За всю жизнь она не проработала ни дня, даже когда мы умирали от голода. Ее не беспокоило, что муж трудится на двух работах, а сын почти ребенком поступил на фабрику.
Рафаэль рывком привлек ее к себе, чувствуя, как от злости бешено колотится ее сердце.
— Ты другая, — старался успокоить ее Рафаэль. — И никогда не будешь такой, как она, даже если целиком посвятишь себя материнству.
Недослушав, Лейла покачала головой:
— Я все равно буду работать, может, неполный день или время от времени. Для меня нет ничего важнее оставаться собой, иметь цель и добиваться ее.
— Если бы ты взглянула на себя моими глазами, не стремилась бы доказывать, чего ты стоишь.
— Ты уверен, что хорошо знаешь меня, Рафаэль? Понимаешь, что мной движет? Благодаря карьере я могу финансировать свою клинику и ни за что ее не брошу.
— Прекрасно! — Он рубанул рукой воздух. — Я уже говорил, что готов давать деньги на этот проект и любой другой, если захочешь.
— Но это будет уже твой проект, а не мой! — Лейла прижала к груди сжатый кулак.
На грани отчаяния Рафаэль запустил пальцы в густые волосы и шагнул к окну. Внизу на пляже смеялись люди, подставляя тела ласковому послеполуденному солнцу. Вдоль кромки воды прогуливались пары, взявшись за руки, как они с Лейлой утром до того, как растревожили старые, но незажившие раны.
— Уже поздно, — сказала Лейла. — Пора собираться.
Она ушла в спальню. Звук захлопнувшейся двери болезненно ударил Рафаэля по нервам. Через час они будут на людях. Им придется улыбаться, имитируя полное согласие и благополучие, когда на деле их будущее под угрозой. Он выругался и с силой стукнул кулаком по стене, срывая злость.
Лейла долго стояла под душем, постепенно переключая воду с горячей до бодряще холодной, чтобы снять вызванную слезами припухлость. В голове был полный сумбур. Она любила Рафаэля, желала его близости, но не могла смириться с категоричными требованиями. Куда делся беспечный, романтичный мужчина, с которым они сегодня наслаждались пикником?
Лейла не рассчитывала увидеть за дверью обнаженного Рафаэля, ожидавшего своей очереди. Он держал для нее наготове мохнатое полотенце. Муж окинул ее жадным взглядом, его глаза полыхнули вожделением, от которого, как ей показалось, капельки влаги на коже зашипели, испаряясь. У Лейлы перехватило дыхание. Однако через мгновение темные глаза сузились от подозрения, что она не во всем призналась ему. Недоверие ледяным холодом убило готовое вспыхнуть в ней ответное желание. Не говоря ни слова, она взяла полотенце и скрылась в спальне. Упав на кровать, судорожно вздохнула, пытаясь унять бившую ее дрожь.
Меньше всего ей хотелось сейчас выйти в свет, но остаться в номере означало снова подвергнуться допросу. Она заставила себя подняться, высушила феном волосы и натянула роскошное красное платье без бретелек — творение модного молодого дизайнера. Перед глазами все еще стояло обнаженное скульптурное тело Рафаэля, но в памяти звучали жестокие слова, которыми они обменялись, и взаимные угрозы.
Лейла накладывала макияж, прислушиваясь к шуму воды за стеной. Ей не удавалось взять себя в руки, да и как успокоиться, когда Рафаэль так близко и в то же время так недоступен? Ей всегда не по себе, когда они в ссоре.
Лейла искусно нанесла грим, совершенно незаметный на безупречном лице, брызнула духами, которые рекламировала, в ложбинку между грудями, на затылок и запястья. На теплой коже чарующий аромат заиграл оттенками более откровенными, чем само название нового парфюма.