– У вас, наверное, болит спина после вчерашнего.
– Э-э… все нормально. Мне будет удобно там, где вы привыкли сидеть.
Он еще какое-то время находился в замешательстве, затем складки у него на лбу разгладились, и лицо приняло выражение, которого она никогда раньше не видела.
– Спасибо, что спросили.
Похоже, его смущение передалось ей.
– Не за что, – пробормотала она.
Это был простой вопрос. У него не было причин так странно на нее смотреть. У нее нет причин для волнения.
Проходя к свободному месту, Лиз едва сдерживалась, чтобы не спрятать лицо. Она приехала на матч с Чарльзом Бишопом. И что с того? Это Чарльз должен себя здесь чувствовать не в своей тарелке.
Вот только Чарльз привык быть в центре всеобщего внимания. Он двигался как всегда уверенно, махая в знак приветствия своим сотрудникам.
К разочарованию Лиз, в этом ряду свободных мест почти не было, и им пришлось сесть вплотную друг к другу. Его бедро прижималось к ее бедру, и Лиз подумала, что стаканчик с кофе у нее в руках не такой горячий, как ее нога.
– Как игра? – спросила она у женщины из Гилмора, сидящей по другую сторону от нее. – Было много бросков по воротам?
– Очень много, но ни один пока не достиг цели.
– Уверена, все самое интересное еще впереди.
Мгновение спустя голкипер команды Гилмора совершил блестящий сейв, который был встречен громкими одобрительными возгласами и аплодисментами.
Лиз забыла про чувство неловкости и тоже зааплодировала. Закончив, она обнаружила, что Чарльз смотрит на игровую площадку в замешательстве.
– Я так понимаю, вы не являетесь любителем хоккея? – спросила она.
– Не знаю, – ответил он. – Это первый матч, который я когда-либо смотрел. Который из игроков ваш сын?
– Высокий парень с номером тридцать два на майке. Он играет справа на первой линии.
– На первой линии?
– Есть три линии нападения, – пояснила она. – Звенья игроков выходят на лед по очереди через определенный промежуток времени, чтобы они не переутомлялись. Эндрю вон там. – Она указала на своего сына, который в этот момент перелез через бортик и вышел на лед.
– Эй, Лиззи! – крикнул кто-то, сидящий двумя рядами ниже. – Ты видела здесь тренера из школы Трентона?
– Он здесь? – Окинув взглядом трибуны, она наконец увидела его рядом с тренерским составом школы Гилмора.
– Насчет Эндрю уже что-нибудь известно?
– Пока нет. – Лиз внутренне содрогнулась. Она не хотела затрагивать эту тему в присутствии Чарльза.
Как она и ожидала, он сразу понял, в чем дело.
– Подготовительная школа Трентона? Вы хотите отправить туда своего сына?
Несомненно, он уже начал прикидывать в уме, в какую сумму ей это обойдется.
– Тренер из этой школы собирается взять его в свою команду, – ответила она. – Правда, окончательное решение еще не принято.
«Любопытно» – вот все, что он на это сказал.
Эндрю получил пас. Он какое-то время вел шайбу по льду и, когда его настиг соперник, мастерски передал ее в центр партнеру по команде. Тот сделал мощный бросок по воротам. По трибунам пробежал ропот, когда вратарь поймал шайбу.
– Продолжай прессинговать, Шон! – раздался снизу зычный мужской голос.
Чарльз нахмурился:
– Это был Ван Хэнкок?
– Да. Его младший сын Шон – центральный нападающий. Парню всего пятнадцать, но он проводит отличный сезон. – В этот момент один из соперников в борьбе за шайбу прижал Эндрю к борту. Как обычно, она затаила дыхание до того момента, пока ее сын благополучно не отъехал в сторону.
– Вижу, вам не по душе силовые приемы, – заметил Чарльз.
– Я знаю, что они часть игры, но, когда твоего ребенка припечатывают к борту, об этом трудно помнить. Несколько лет назад я наорала на судью за то, что он не удалил игрока, который применил силовой прием в отношении Эндрю. После этого случая мне велели сидеть как можно дальше от игровой площадки.
– Кто? Тренер или директор стадиона?
– Эндрю. Он говорит, что у меня самый громкий голос на трибуне.
– По крайней мере, вы приезжаете сюда и поддерживаете его, – заметил Чарльз.
Как будто может быть иначе! Эндрю – ее сын.
– Я стараюсь посещать каждую игру, если позволяет работа.
– Его отец тоже приезжает на матчи?
– Скорее снег выпадет в июле, чем он сюда приедет. – Осознав, как раздраженно это прозвучало, она опустила глаза. – Простите. Отец Эндрю – это больная тема.
– Я так понял, он не принимает активного участия в воспитании сына.
– Скажем, он вообще никогда не хотел быть отцом.
– Понятно.
Услышав сочувствие в голосе Чарльза, Лиз из любопытства посмотрела на его профиль. У нее перехватило дыхание, когда она увидела на его лице тень. Ей было хорошо знакомо это выражение. Она много раз замечала его на лице Эндрю и в собственном отражении в зеркале, когда была ребенком. Второй раз за день ее босс взволновал ее неожиданным проявлением сочувствия.
– Вы играли в спортивные игры, когда учились в школе?
Лиз попыталась представить его себе энергичным беззаботным юношей, мчащимся по спортивной площадке, и не смогла. Поэтому, когда он покачал головой, она нисколько не удивилась.
– У меня не было на это времени. Я был слишком занят учебой.
Она так и думала.
– Позвольте угадаю. Вы были лучшим учеником в классе.
– На самом деле в семнадцать лет я был уже студентом первого курса Калифорнийского технологического института. Я окончил школу раньше и за свои достижения получил стипендию для обучения в этом институте.
– Я поражена.
– Не надо считать это чем-то выдающимся, – сказал он. – У меня была сильная мотивация.
Что за мотивация? Он хотел проявить себя или что-то доказать своему отцу? В этот момент она подумала, что Рон не был таким уж чутким и сострадательным человеком, каким она всегда его считала.
– Удивительно, как обстоятельства могут укрепить решимость.
– Это точно.
Следующие сорок минут Лиз объясняла Чарльзу, что происходит на льду. Надо отдать ему должное, он проявлял неподдельный интерес к игре и концу третьего периода уже разбирался в терминологии и правилах.
Что касается самого матча, обе команды играли на равных. За минуту до конца шайба оказалась у Эндрю.
Он провел ее по льду, после чего отдал пас Шону Хэнкоку. Тот совершил бросок по воротам, но промахнулся. Шайба ударилась о борт и отскочила в сторону. Эндрю оказался рядом и подобрал ее.