– Твоя дочь планирует учиться в Германии, – ответил он и замолчал.
– Мой муж планирует, чтобы она здесь училась. Это еще не решено. Но даже если и так. И что? Слишком много вопросов. Наша с тобой страсть угаснет еще до того, как мы ответим на половину из них!
– Я люблю тебя. Ты все усложняешь. Люди разводятся каждый день. И у меня определенно хватит денег, чтобы тебя содержать. Я не понимаю, о чем тут волноваться?
– И каждый день люди потом сожалеют об этом. Я не понимаю, почему ты относишься к этому так легко. Ведь ты разобьешь своей жене сердце! – Я развернулась и пошла в номер за чемоданами. Владимир побежал за мной.
– Останься. Позвони ему и скажи, что тебе нужно побыть здесь еще недельку.
– Недельку? – удивилась я.
Владимир стоял и качал головой, как человек, который не знает, что делать, который зашел в тупик. Никакого плана у него не было. Как ребенок, он просто хотел шагнуть вперед, не задумываясь о последствиях.
– Оставайся навсегда.
– Знаешь что? Почему бы нам не подождать немного? Пока что-то не прояснится.
– Что? – крикнул он. Пожалуй, это был первый раз, когда я видела его кричащим. – Что именно должно проясниться? Какие тебе нужны еще гарантии? Хочешь – я прямо сейчас позвоню жене и все ей скажу? Прямо сейчас!
Он заметался по комнате в поисках мобильного телефона. Я молча смотрела на него. Я не верила ни единому его слову. Он достал аппарат из своего «дипломата», набрал номер жены и стоял, ожидая, когда Серая Мышь возьмет трубку. И смотрел мне в глаза.
– Лена? Это я! – сказал он прерывающимся голосом. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Нет! – одними губами прошептала я. Вырвала у него телефон и нажала кнопку отбоя.
– Почему? Видишь? Видишь? Дело в тебе! Я тебе не нужен!
Владимир схватил мои чемоданы и буквально бросился к выходу. Я стояла, потрясенная этой открывшейся мне правдой. Да, он не был мне нужен. Не так. Не всерьез. Не для того, чтобы жить долго и счастливо, чтобы умереть в один день. Я не хотела стать частью его жизни, я хотела, чтобы он остался только призраком, только праздником. Не могла представить себе наши с ним совместные будни.
Сидя в самолете, я смотрела на то, как кукольные игрушечные крыши Мюнхена уменьшаются в размерах и исчезают за облаками, и не обращала внимания на слезы, струящиеся по моим щекам.
– Вы в порядке? – спросила меня женщина лет пятидесяти, моя соседка.
– Что? Да. Да, я в порядке, – ответила я, доставая платок.
Я не плакала до этого уже лет пять, наверное. Не считая моей истерики, которая случилась после ограбления, я вообще не могла вспомнить случая, чтобы я плакала в последние годы. И эти слезы, которые текли по моему лицу, потрясли меня и обрадовали. Я опять могу чувствовать, я плачу и смеюсь, я живая. Я плакала не потому, что мне было плохо. Я плакала, потому что чувствовала какое-то невыносимое и прекрасное чувство жизни, я смотрела на свои руки, на свои ноги в бежевых брюках, я вдруг ощутила все свое тело, такое действительно прекрасное. Такое, от которого мужчина может сойти с ума.
– У меня тоже такое бывает, – кивнула соседка. – Сяду и вдруг плачу, плачу. Стресс, да?
– Стресс, – согласилась я и рассмеялась.
Женщина улыбнулась в ответ и стала рассказывать мне о своем внуке, о немецком муже своей русской дочери, о том, что менталитет совсем разный. Внука звали Германом, ему было два года, и женщину просто трясло от любви к нему. Потом она, видимо, почувствовала себя неловко из-за того, что совсем не дает и мне что-то сказать в ответ. Но я говорить не хотела, хотя она думала, что хочу. Она была уверена, что эта игра интересна любой женщине.
– А вы к кому ездили?
– Я ездила отдыхать, – аккуратно ответила я.
– А! – воскликнула она. – Хорошо отдохнули? В Баварии прекрасный климат.
– Да. Прекрасный, – снова мой ответ был коротким и неинформационным.
Женщина посмотрела на меня с разочарованием.
– Вы не замужем?
– Я? Почему вы так подумали? Нет, я замужем, – сказала я, удивившись. Вот уж не думала, что похожа на старую деву.
– Нет-нет, я просто… у вас нет кольца, вот я и подумала… Извините.
– Что? – Я бросила взгляд на свою руку и похолодела. Кольца действительно не было. Я смотрела и не могла поверить своим глазам. Столько лет, столько долгих лет оно красовалось на своем законном месте, и я перестала его замечать. Оно стало частью меня, частью моей руки, и теперь я не могла поверить, что не заметила, как и когда оно исчезло.
– Что-то не так?
– Я его потеряла! Я потеряла кольцо, – пробормотала я и зачем-то стала осматривать свое сиденье и пол под ним, как будто кольцо могло только что слететь с руки. Правда заключалась в том, что слететь просто так оно не могло. Оно сидело на пальце довольно плотно. Я не снимала его даже в ванной, настолько я к нему привыкла, и ни разу за все эти годы оно не соскальзывало с пальца, какими бы мыльными ни были мои руки.
– О, мне так жаль. Может, вы его сняли и куда-то убрали? – спросила соседка, пытаясь мне помочь.
Она даже поискала его в кармане кресла, расположенного перед ней, хотя было уж вообще нереально, что оно туда залетело. Я продолжала осматривать сумки, но в какой-то момент ответ оглушил меня своей простотой, и в ту же секунду я поняла, куда и как исчезло мое кольцо. Имелось только одно объяснение, которое подходило.
Его взял Владимир. Я не знаю, как он умудрился это сделать. Видимо, когда я спала. Хотя сплю я довольно-таки чутко. Он снял его у меня с руки. Зачем? Маленькая месть обиженного мужчины. Большой намек на то, как я не права по поводу наших отношений. Возможно, что-то еще. Я закрыла глаза и попыталась отдышаться. Как он мог! Что мне теперь делать? Может, я не права и это не он? Что я скажу Николаю, если он заметит? Скажу, что потеряла. Все равно это будет плохо. Я не умею врать, и мое лицо все скажет за меня.
– Оно найдется, я уверена, – заверила меня соседка.
Я кивнула и посмотрела в окошко иллюминатора. За окном появилась Москва. Уже стемнело. Я бы никогда не подумала, что Владимир способен на такое. Может, я все-таки ошиблась? Я представила, как лежу, спящая, а он смотрит на меня, достает мою руку из-под одеяла и разглядывает мое обручальное кольцо – простой золотой ободок, никаких бриллиантов, тогда, когда мы с Колей поженились, еще не было денег на бриллианты. Все, что у нас было, – наша молодость и наша любовь. Мне вдруг стало невыносимо жаль кольца. Может, позвонить и потребовать, чтобы он его вернул? Сказать, что оно мне дорого не потому, что я люблю Колю. Что мне дорога та моя жизнь, которой уже нет и не будет, неважно, что случится и как моя жизнь изменится теперь. Или останется прежней.
– Заходим на посадку, – пробормотала соседка.