Он всегда боялся вида крови и теперь справился с приступом головокружения.
— Это Пауль, — произнес один из подбежавших матросов. — Кто его так?
Отто лихорадочно соображал, как ему следует поступить. Доктор находился на лодке, а на последней спасательной шлюпке убыл командир.
— Несите его на большой причал! — приказал он морякам. — Там нас заметят. А я сейчас сбегаю за ракетницей!
Пауля аккуратно, подхватив за плечи и колени, перенесли на причал испанцев и уложили на влажные доски. В воздух, разогнав наступающие сумерки, взлетела ракета.
— Отойдите, не загораживайте его собой. Пусть с лодки увидят, что у нас раненый. — Отто еще раз выстрелил из ракетницы и вместе с моряками принялся размахивать руками, пытаясь привлечь внимание.
Через минуту он увидел, как в раскачивающуюся у борта надувную лодку поспешно спрыгивают темные силуэты. Отто облегченно вздохнул, различив среди них доктора.
Он взглянул на бледное лицо Пауля, на его окровавленную грудь и поспешно отвернулся, почувствовав, что еще немного, и он сам лишится сознания. Услышав за спиной крики, он обернулся и увидел стремительным шагом приближающегося губернатора. За доном Диего едва поспевала его охрана, Амбросио и толпа испанцев.
Первым на причал выпрыгнул доктор. Наклонившись над Паулем, он приподнял рубаху на животе и удивленно присвистнул:
— Чем это его так?
— Не знаю, — ответил Отто, стараясь не опускать взгляд вниз.
— Давайте его быстрей на лодку!
— Док, рана серьезная? — спросил Гюнтер.
— Конечно, серьезная! Да и крови он много потерял. Думаю, операция на всю ночь затянется.
— Хорошо. Везите его на лодку, а я здесь останусь, разберусь, как это случилось.
Подождав, пока перенесут Пауля и спасательная шлюпка отчалит, Гюнтер обратился к Отто:
— Рассказывайте, старпом.
— Да, собственно, и рассказывать нечего. — Отто растерянно пожал плечами. — Мы услыхали за забором крик, выбежали, а он у ворот лежит.
— Как он там оказался? Вы его отправляли в поселок?
— Да нет же! И вахтенный у ворот говорит, что не видел, как Пауль выходил.
Вместе с Гюнтером на берегу остались Герберт и Удо. Лейтенант, заметив подошедшего губернатора, толкнул доминиканца:
— Спроси, может, они что-нибудь знают?
Но дон Диего сам уже начал рассказывать, не дожидаясь вопросов. Говорил он спокойно, с чувством собственного достоинства, лишь легкая бледность выдавала его волнение. Удо смущенно переводил:
— Дон Диего говорит, что двое наших пришли в таверну, много пили, требовали у Амбросио выпивку, угрожая ножами. Затем начали драться между собой. Переломали много столов и стульев, так что досталось и испанцам. Потом один ударил другого разбитой бутылкой в живот, а сам, испугавшись, убежал в джунгли. Во всем этом мы можем убедиться сами, если пройдем и осмотрим таверну.
— Кто был второй? — спросил Гюнтер у старпома.
— Не знаю. Но это легко выяснить, наши все здесь стоят. — Отто кивнул на моряков, жавшихся тесной кучкой у забора.
— Посмотрите, где Клаус, — вмешался Герберт. — Они с Паулем друзья…
Гюнтер вспомнил долговязого сигнальщика, всегда крутившегося рядом с Паулем. Подойдя к столпившимся у ворот морякам, пробежал взглядом по лицам. Нет, Клауса среди них не было.
— Кто видел Клауса? — спросил он, не очень рассчитывая на ответ. Если бы кто видел, уже бы сказали. Он обернулся к губернатору:
— Удо, скажите ему, что мы хотим осмотреть таверну.
Дон Диего охотно кивнул, будто только и ждал такого предложения.
В таверне Гюнтер молча осмотрел следы погрома. В тусклом свете факелов перевернутые столы и стулья отбрасывали ломаные тени.
— У кого-нибудь есть фонарь?
— Да, у меня, — засуетился Отто и отцепил болтающуюся на поясе коробку со стеклянным глазом.
Вспыхнул яркий луч. Гюнтер склонился над пятнами крови на полу, увидел окровавленное горлышко бутылки с длинными острыми краями. На толстом стекле застыли свернувшиеся бурые капли.
Все, как и говорил губернатор, но Кюхельмана не покидало ощущение какой-то недосказанности.
— Удо, спросите у хозяина таверны, что здесь произошло.
Удо выслушал рассказ трактирщика и отрицательно покачал головой:
— Все то же самое. Слово в слово.
— Вот это мне и не нравится. Спроси, куда убежал Клаус.
Дон Диего с расторопностью, неожиданной для его грузного тела, выскочил из таверны и махнул рукой в сторону темнеющих стеной джунглей.
— Скажи, что мы хотим пойти по его следу.
Гюнтер пнул ногой принюхивающегося к кровавым пятнам пса.
— Отто, скажите, чтобы принесли все фонари, какие есть в бараке.
— Он говорит, — кивнул на губернатора Удо, — что сейчас стемнеет и идти в джунгли опасно, но для нас они соберут людей, разыщут туземца Пио. Он хороший следопыт и быстро найдет нашего матроса.
— Не нужно никого собирать, у нас своих людей достаточно. Хватит одного Пио, вон он уже давно здесь крутится.
— И еще, — продолжил Удо. — Дон Диего очень сожалеет, что погиб наш моряк. Он просил это обязательно вам перевести. Он удивлен, потому что такого не бывало даже среди его головорезов. А наш матрос будто озверел, хотел зарезать Амбросио, бросался на всех, будто сошел с ума.
— Ну ладно, хватит. Ты его осади, пусть не очень-то возмущается. Тоже мне, монахи нашлись. И с чего это он взял, что Пауль погиб? Скажи, что наш доктор и не таких на ноги ставил.
Губернатор выслушал Удо с улыбкой и, изобразив на лице обиду, приложил руку к сердцу и горестно произнес:
— Сеньор, вам нет нужды говорить мне неправду. Я видел рану этого несчастного. Уверен, что он уже преставился. Мы все вместе с вами скорбим о случившемся.
— Тьфу ты! — чертыхнулся Гюнтер. — Говорю же вам, что он жив. Ранен, но с ним все будет хорошо.
На лице губернатора отразилось недоверие. Он задумался, наморщив лоб, и спросил:
— И как он? Что-нибудь говорил?
— Пока нет. Он без сознания. Но скоро придет в себя и все расскажет. А вы что, тоже были свидетелем этой драки?
— Нет-нет! Вашего матроса я видел, когда проходил мимо церкви, он едва не сбил меня с ног. Это было ужасно! Он сжимал вывалившийся живот в руках! Мне до сих пор не верится, что он может выжить.
Пришли моряки с фонарями. Двор перед таверной осветился десятком прыгающих лучей.
— Я вас понял, дон Диего. Наше с вами различие в том, что я верю, а вам не верится. А кто прав, рассудит наш доктор, — задумавшись, произнес Гюнтер. Червь сомнения шевельнулся в груди. Не переоценивает ли он возможности молодого хирурга? — Губернатор, я возьму вашего следопыта? Не думаю, что наш матрос мог уйти далеко. Наверняка где-нибудь спит в кустах. А в остальной помощи и ваших людях нет необходимости, мы сами справимся.