— Но ведь Буданова и Тамба категорически отрицают свою причастность к смерти Егора.
— А ты ожидал, что они сразу так и сознаются? Мы провели обыск и в галерее Будановой, в ее кабинете, нашли второй чулок, точно такой же, как тот, что мы обнаружили на месте преступления.
— Пока еще не установлено, были ли это чулки из одной и той же пары. Но даже если и так, с моей точки зрения, это означало бы, что Марина невиновна. Она далеко не дура, а оставить на месте преступления подобную улику может только последний кретин. Да и вообще, зачем ей портить пятидесятидолларовый чулок, когда гораздо проще купить на рынке за трешку обычные отечественные колготки?
— Может, у нее времени не было. Схватила то, что подвернулось под руку. Скорее всего она собиралась захватить чулок с собой, а потом его уничтожить. Она явно не ожидала, что милиция появится чуть ли не в момент совершения преступления.
— И все-таки мне кажется, что ты должен пойти на эту встречу. Оля просила.
— Ты слышал, что сказал полковник? — раздраженно произнес Юра. — Он требует немедленных результатов по делу Вермеева. Начальству явно не до шуток, так что нам нужно искать убийцу, а ты вместо этого пускаешь слюни, предаваясь мечтам об очередном предмете своей любви.
— Она не очередной предмет. Я знаю, что это навсегда! — торжественно заявил Гоша.
— То же самое ты говорил насчет той грудастой блондинки из универсама. Или ты забыл? А продавщица хомяков с Птичьего рынка, которая проходила по делу об ограблении ювелирного магазина? Насколько я помню, ты напился как сапожник и собирался застрелиться из табельного оружия, узнав, что она намеревается выйти замуж за директора салона автосервиса.
— Это было совсем другое дело, — поморщился Крестовоздвиженский.
— Не вижу особой разницы, — возразил Демарин.
Гоша вздохнул. Он понял, что нужно избрать другую тактику.
— Ты помнишь, как в галерее Филимонов поинтересовался, в каком состоянии был компьютер Вермеева?
— Помню, — кивнул головой Юра. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, почему он именно об этом спросил. Ему явно что-то известно.
— Все, что тебе нужно, — это пойти со мной на встречу. Уверен, что в этот раз Игорь окажется более разговорчивым. Для него это будет единственной возможностью помочь своей сестре.
— Только в том случае, если Марина не причастна к убийству Вермеева и Ужик, — заметил Демарин. — А она со своим стриптизером по уши увязла в этом деле. Можешь мне поверить.
* * *
— Они не убивали Егора, — убежденно сказал Игорь. — Вы не можете посадить в тюрьму невинных людей.
Демарин вздохнул. Именно этого он пытался избежать.
— Все улики указывают на них, — пожал плечами он. — Кроме того, присутствует очевидный мотив — ревность, ненависть и деньги.
— Нужно найти настоящего убийцу, — вмешалась Оля. — Это ваш долг.
— Она права, — заметил Гоша. — Если есть хоть малейшее сомнение в их виновности, нужно довести расследование до конца.
— Звучит красиво, как социалистический лозунг, но почти так же нереально, — покачал головой Демарин. — В данном случае все более чем очевидно. К сожалению, у нас просто нет возможности отвлекаться на поиск новых, возможно, несуществующих подозреваемых. Начальство давит на нас со страшной силой в связи с убийством Вермеева и Ужик.
— Если я помогу вам с убийством Вермеева, вы займетесь делом моей сестры?
— Вам что-то известно об этом убийстве?
— Скажем, у меня есть кое-какие соображения.
— Соображения или факты?
— Так мы договорились?
— Договорились! — вмешался Гоша.
— Подожди! — возмутился Демарин. — Я не собираюсь ни о чем договариваться, пока не буду убежден в том, что он не водит нас за нос.
— А какие у нас гарантии, что вы не водите нас за нос? — поинтересовалась Оля. — Хватит торговаться. Мы же не на рынке. Речь идет о жизни людей. Между прочим, у Мапоты больная, парализованная мать. Что станет с ней, если его посадят в тюрьму за преступление, которого он не совершал?
— Перестаньте. Вы не в суде, — поморщился Юра. — Не надо бить на чувства.
— А ты перестань притворяться бесчувственным, — разозлился Гоша. — Оля совершенно права. Ты бы хотел, чтобы твоя парализованная мать осталась одна, без помощи и средств к существованию из-за судебной ошибки?
— Моя мать не парализована, — заметил Демарин.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — не отступал Гоша.
— Ладно. Договорились, — сдался Юра. — Так что вам известно об убийстве Вермеева?
— К сожалению, ничего конкретного, — признался Игорь. — Только мои соображения.
— Так я и знал, — проворчал Юра.
— Дай ему сказать, — вмешался Гоша.
— У меня возникает чувство, что убийства бизнесменов, происшедшие за последние месяцы, как-то связаны между собой, хотя их почерк и не совпадает. Конечно, можно было бы списать эти убийства на устранение конкурентов или на месть мафии, но мафия или киллеры обычно расправляются со своими жертвами на улицах или в подъездах. Они могут подложить взрывчатку в автомобиль или в офис либо пырнуть ножом в темной подворотне. Жертва умирает мгновенно, а киллер скрывается. Однако в нашем случае “новых русских” убивали не сразу, а лишь спустя некоторое время. Некоторых бизнесменов похищали, прежде чем убить, но при этом не требовали выкупа, в других случаях убийцы проникали в их квартиры или офисы и тоже убивали своих жертв не сразу, а лишь получив от них то, что требовалось.
— Вот оно! А ты молодец! — от возбуждения переходя на “ты”, щелкнул пальцами Демарин. — Я же чувствовал, что между этими убийствами есть какая-то связь, но только не мог определить, какая именно! Знаешь, а ведь у тебя неплохое аналитическое мышление.
— Мне об этом уже говорили, — усмехнулся Игорь.
— Продолжай, — попросил Гоша.
— Вы имеете представление о том, сколько стоит номер журнала “Bay!”? — неожиданно сменил тему Филимонов.
— Пятнадцать долларов. По нынешним меркам целое состояние, — ответил Юра.
— А тираж?
— Тридцать тысяч экземпляров. Почему ты об этом спросил? Это имеет какое-либо отношение к убийствам бизнесменов?
— Вполне возможно, что да. Успех “Bay!” совершенно необъясним с точки зрения здравого смысла. Давайте сделаем простые расчеты. Пятнадцать долларов помножить на тридцать тысяч будет четыреста пятьдесят тысяч долларов. Если вычесть затраты и налоги, останется по грубым прикидкам сто пятьдесят — двести тысяч долларов чистой прибыли в месяц. И это после августовского кризиса. А теперь задайте себе простой вопрос: как Вермеев ухитрялся продавать журнал по такой цене, если другие издания подобного типа стоят после кризиса около полутора долларов?