– Ну конечно люблю.
– Но что это все значит? Расскажи мне, Эдвард. Чтобы я могла понять.
– Мы строим новый мир, Виктория. Он возникнет из обломков и праха старого мира.
– Расскажи.
Он принялся рассказывать, и она поневоле была захвачена удивительной мечтой. Порочные обитатели старого мира обречены уничтожить друг друга. Жирные старики, думающие только о прибылях, стоящие на пути прогресса. И тупые фанатики-коммунисты, стремящиеся устроить на земле свой марксистский рай. Будет тотальная война, тотальная гибель. А затем – новые небеса и новая земля. И на ней – горстка избранных, существа высшего порядка: ученые, агрономы, администраторы – молодые красавцы вроде Эдварда, Зигфриды [128] Нового Мира. Все юные, все уверенные в своем высоком предназначении. Когда по земле прокатится волна гибели, придут они и продолжат историю.
Безумство, но безумство созидательное. В мире разгромленном, распадающемся нечто в этом духе может произойти.
– Но подумай обо всех бедных людях, которые должны будут для этого погибнуть, – сказала Виктория.
– Ты не понимаешь, – ответил Эдвард. – Они не имеют значения.
Не имеют значения – вот вера Эдварда. И ей вдруг неизвестно почему подумалось о простых глиняных горшках трехтысячелетней давности, побитых и замазанных битумом. Они как раз и имеют значение, различные предметы ежедневного обихода, и семья, для которой надо готовить пищу, и четыре стены, ограждающие семейный очаг, и скромные домашние ценности. Все эти тысячи простых людей, которые занимаются своими проблемами, обрабатывают свою пашню, лепят горшки и воспитывают детей, смеются и плачут, встают утром и ложатся спать вечером, это они как раз и имеют значение, а не «ангелы» со злыми лицами, затеявшие строить новый мир и не думающие о жертвах.
Виктория осторожно, понимая, что сейчас, здесь, ей угрожает смертельная опасность, проговорила:
– Эдвард, ты – удивительный! А как же я? Какое я могу принять участие?
– А ты хочешь помогать? Ты поверила?
Но она проявила благоразумие. Внезапное и полное обращение – это было бы чересчур.
– Я, мне кажется, поверила в тебя. И что ты мне велишь, Эдвард, я все исполню.
– Умница, – похвалил он.
– Тебе ведь для чего-то понадобилось, чтобы я сюда прилетела? Была же какая-то причина?
– А как же. Помнишь, я тебя тогда сфотографировал?
– Помню.
(Дурища, выругала себя Виктория, нос задрала и рот разинула!)
– Меня поразил твой профиль. Потрясающее сходство! И я сделал снимки, чтобы удостовериться.
– Сходство с кем?
– С одной женщиной, которая нам страшно вредит. По имени Анна Шееле.
– Анна Шееле, – недоуменно повторила Виктория. Вот уж неожиданность! – Она похожа на меня?
– В профиль – просто одно лицо. И что интересно, у тебя слева на верхней губе есть небольшой шрам…
– Это я в детстве скакала на деревянной лошадке и упала. А у нее ушки торчали, острые такие, я и разрезала себе губу. Но он мало заметен, если запудрить хорошенько.
– И у Анны Шееле такой же шрам и в том же самом месте. Это очень ценно. Рост и фигура тоже более или менее одинаковые. Она постарше, но всего лет на пять. Основное различие – волосы, она блондинка, а ты брюнетка. И совсем другая прическа. Глаза у нее будут посинее, но это неважно, в темных очках не разберешь.
– И тебе из-за этого нужно было, чтобы я приехала в Багдад? Потому что я на нее похожа?
– Да, я подумал, что такое сходство может… может оказаться полезным.
– Поэтому ты все и устроил… А Клиппсы? Кто они?
– Никто. Просто выполняют, что им велят.
У Виктории по спине пробежал холод. Его безразличный, лишенный всяких эмоций тон как бы подразумевал, что ему обязаны слепым послушанием. Вообще в их безумном замысле есть многое от религии, подумала Виктория, Эдвард – сам себе бог, и это ужаснее всего.
Вслух она сказала:
– Ты тогда объяснил мне, что Анна Шееле у вас главный начальник. Царица пчел.
– Должен же я был тебе что-то сказать, сбить со следа. А то ты столько всего уже пронюхала.
«Если бы не случайное сходство с Анной Шееле, тут бы мне и конец», – подумала Виктория. Она спросила:
– А кто она на самом деле?
– Она доверенный секретарь Отто Моргенталя, американского и международного банкира. Но это еще не все. У нее потрясающий финансовый ум. И есть основания подозревать, что она выследила многие наши финансовые операции. Три человека представляли для нас угрозу: Руперт Крофтон Ли, Кармайкл – с этими уже покончено, остается Анна Шееле. Ее прибытие в Багдад ожидается через три дня. Но пока что она исчезла.
– Исчезла? Где?
– В Лондоне. Словно сквозь землю провалилась.
– И никто не знает, куда она делась?
– Дэйкин, возможно, знает.
Но и Дэйкин не знает. Виктории это известно, а Эдварду нет. Где же Анна Шееле может быть?
Виктория спросила:
– И у вас даже предположений нет?
– Есть некоторые предположения, – ответил Эдвард.
– Какие?
– Анна Шееле во что бы то ни стало должна присутствовать на конференции в Багдаде, а начало конференции, как ты знаешь, назначено через пять дней.
– Так скоро? Я понятия не имела.
– Мы держим под надзором все въезды в страну. Она, конечно, приедет не под собственным именем. И не на правительственном самолете. У нас есть каналы, по которым мы в этом удостоверились. И мы проверили все списки частных пассажиров всех авиалиний. На «Британской заграничной авиации» зарегистрирована некая Грете Харден. Мы прошлись по ее данным в Англии – такого человека не существует. Имя вымышленное, указанный адрес неверный. Наше предположение, что Грете Харден это и есть Анна Шееле. – Он добавил: – Ее самолет прибывает в Дамаск послезавтра.
– И что потом?