— А ты заявление написал? — улыбнулся Карташов.
— Какое заявление? — не понял Городов.
— Ну, в милицию. А кто же без заявления будет искать-то?
— Ну, я думал… Я думал, что… — засуетился Степаныч. — Можно, так сказать, неофициально, частным образом… Мы же с вами давно знакомы, Олег Валерьянович!
— Частным образом — это у нас Лариса Викторовна занимается. Вот ей заплати за расследование, она тебе вора быстро найдет.
А у меня служба, — вздохнул он.
Лариса, улыбаясь, смотрела на своего администратора, который чуть не поперхнулся при слове Карташова «заплати». Она уже ждала от него в ответ какой-нибудь язвительной реплики, но Степаныч на сей раз проявил несвойственную ему тактичность. Он только продолжал ныть и канючить, упрашивая подполковника лично заняться этим делом.
— Ох, ну откуда они у тебя пропали-то? — не выдержал Карташов. — Ладно уж, пойдем поглядим.
Степаныч бежал впереди подполковника, угодливо заглядывая ему в глаза и тараторя:
— Я вас сейчас в кабинет свой проведу и все покажу. Там, правда, теща моя сидит…
Обезьяна старая! — не сдержался он. — Опять приперлась у меня деньги просить.
Главное, знает, что меня обокрали, — и просит! Просит и просит, просит и просит! Скоро по миру пойду!
Карташов ничего не отвечал на причитания Городова и размашисто шел позади.
Они приблизились к кабинету, Степаныч взялся за ручку и, открывая дверь, повернулся к Карташову, говоря на ходу:
— Главное, знает, что…
Его фразу прервал какой-то звон, донесшийся из кабинета. Степаныч резко повернул туда голову. Посреди кабинета стояла пожилая женщина. В руках она держала куртку Дмитрия Степановича, из карманов которой высыпалась на пол какая-то мелочь…
— С поличным, значит, — констатировал Карташов, хмуро глядя на женщину.
Та оторопело и испуганно смотрела на мундир подполковника. Дмитрий Степанович, видимо, испытал сильнейший в жизни шок, потому что остолбенело стоял молча, широко раскрыв рот и глупо хлопая глазами.
Карташов первым прошел в кабинет и обратился к женщине:
— Ваши документы!
— Нету, — растерянно сказала женщина.
— Вы знаете, кто это? — кивнув на нее, спросил Карташов у Степаныча.
Тот, еще не придя в себя, что-то неопределенно квакнул. Потом, как-то стыдливо опустив голову и отведя глаза, мрачно сказал:
— Теща это моя…
И издал, пожалуй, самый шумный в своей жизни выдох. Затем тихо бросил в сторону:
— Обезьяна старая!
Потом, видимо, до него все-таки начал доходить смысл происходящего. И с каждым мгновением этого осознания Дмитрий Степанович все сильнее наливался темно-красным цветом, глаза его расширялись все больше, а взгляд становился почти невменяемым. Подоспевшая в кабинет Лариса, которая уже все поняла, с тревогой смотрела на своего администратора, ожидая, что сейчас из его уст выплеснется прямо-таки гейзер ругательств. Так оно и случилось.
Степаныч, набрав в легкие побольше воздуха, раскрыл рот и огласил кабинет просто-таки громовым возгласом:
— Кровососки чертовы! Что мама, что дочка! Совсем уже стебанулись?!
Он резко сорвался с места и кинулся к теще, протягивая руки. Перепуганная Лариса, боясь, что разъяренный администратор сейчас устроит здесь резню, быстро шагнула в кабинет и дернула за рукав Карташова, заслонившего старую женщину от расправы зятя.
— Бери ее — и быстро отсюда.
Карташов выпихнул женщину из кабинета, Лариса выскочила следом и быстро заперла Степаныча в его собственном кабинете. Они отошли чуть подальше, потому что крики и стук в дверь были просто душераздирающими. И Лариса обратилась наконец к женщине с вопросом:
— Что случилось? Как вы это можете объяснить? Я так понимаю, что эту мелочь вы воровали не с целью наживы?
Женщина вдруг всхлипнула и заговорила тонким, звенящим от обиды голосом:
— Потому что замучил он нас совсем, окаянный! Помешался на деньгах своих!
Совсем застращал всех. Денег ни на что не попроси, только и попрекает, что много тратим! Дошел до того, что Рае двести рублей на неделю выдает на питание! И требует отчета еще за каждый рубль! Господи! Да на двести рублей два дня-то прожить тяжело, не то что неделю, да еще втроем! На лекарства попросишь — так он вообще как с цепи срывается!
Вы, говорит, только болеть и умеете. Я говорю — погоди, помру скоро, а он — еще на похороны тратиться! Лучше уж живите! Да разве можно так жить? — она жалобно посмотрела на Ларису и Карташова, ища у них сочувствия.
Лариса, признаться, была ошарашена такими откровениями. Она знала, что ее администратор патологически скуп, но чтобы это приобрело столь гигантские масштабы.
И это после того, как она чуть ли не каждый месяц повышает ему оклад, который, видимо, скоро превысит ее собственный заработок. Администратору она решила устроить хорошую взбучку, припомнив ему все.
И тут она вспомнила, что Степаныч давно не был в отпуске. Похоже, ему неплохо бы подлечиться. Естественно, за свой счет.
Так, видимо, и следует поступить.
— ..Мяса купить не можем, — продолжала плаксиво женщина. — Одной картошкой и питаемся, а этот паразит еще уверяет, что это самая вкусная еда! Я потому тогда мясо и взяла у него, когда увидела. Знала, что он его все равно соседу подороже продаст, а не нам на стол пойдет.
— Вы успокойтесь, — мягко сказала Лариса. — Езжайте сейчас домой и ни о чем не думайте. Я вам обещаю, что Дмитрий Степанович, когда придет с работы, кричать не будет.
Женщина недоверчиво посмотрела на Карташова, стоявшего с хмурым видом — ему, похоже, тоже было неловко, — и, поняв, что никто ее сажать в тюрьму не собирается, быстро попрощалась и поспешно пошла к выходу.
— Да-а-а, — протянул Карташов, покачав головой. — Это уже я даже и не знаю, как назвать.
— Апогей скупости, — ответила Лариса. — Ладно, я с этим разберусь сама, а сейчас пойдем, у нас уже стол накрыт в кабинете.
Карташов пошел следом за Ларисой. Из-за дверей Зеленого кабинета доносились мурлыкающие звуки какой-то песенки. Лариса открыла дверь и увидела вальяжно развалившегося за столом Котова. При виде Ларисы и Карташова по его лицу разлилась умиротворенная улыбка.
— Ребята! — умильно развел он руками и как-то кокетливо добавил:
— А это я выпил всю водку! Надеюсь, вы меня не осудите…
У моей жены взорвали машину… Свой джип я сам… разбил! Так что…
Он причмокнул языком и для наглядности показал пустую бутылку из-под водки, которая стояла на столе, приготовленная для сегодняшнего вечера.